Филипп Поццо ди Борго - Второй шанс (ЛП)

*

Даже сейчас, когда я парализован, мои ощущения все еще могут сыграть со мной злую шутку, как это было на ранних стадиях моего пребывания в Керпапе, реабилитационном центре на побережье Бретани. Во время моей первой прогулки Беатрис закатила мое новое инвалидное кресло в небольшое кафе на берегу моря и села напротив меня. На волнах прыгали виндсерферы, небо было серым. Я чувствовал, что моя шея стала липкой от пота, но это было настолько прекрасно, сидеть лицом к лицу с моей Беатрис, что я не хотел разрушить эти чары. Как она могла до сих пор смотреть взглядом, полным любви, на тень человека, в которого она когда-то влюбилась? Через некоторое время я взорвался сухим кашлем. Беатрис забеспокоилась и отвезла меня в реабилитационный центр. Врач диагностировал легочную инфекцию, так что я был возвращен в отделение интенсивной терапии в больнице в Лорьян во второй раз. Мое горло было вскрыто новой трахеотомией, в меня вливался яд из множества бутылок, все это время Беатрис сидела у моей кровати. Вены в левой руке через некоторое время уже не могли справиться, так что мне перевязали руку по локоть с ватой, смоченной в спирте. Вскоре я почувствовал, что пьян. В моей палате не было окна, но я догадался, что была ночь. В поле зрения не было медсестры, красные, зеленые и белые огни аппаратов включались и выключались. Я дремал и плыл все дальше и дальше, как вдруг дико приятное ощущение накрыло меня с головой. Я не чувствовал более сильного желания Беатрис в течение года. Изображения наших тел вместе мчались в моей голове. Вдруг зажегся свет в ослепительной вспышке неона. Беатрис склонилась надо мной. Она сразу поняла, что происходит, когда она увидела мои распахнутые веки. Я попросил ее рассказать врачу. Смеясь, она выбежала в коридор. Она вернулась с доктором, он выглядел явно раздраженным. Он осмотрел объект этого сумасшедшего хихиканья. Результат отрицательный. Фантомная эрекция.

Ложись спать, мой ангел.

Ангельская удача

Мой день начинается с РП[3], затем душ. Кругом темно. Я, кажется, едва существую. У меня нет тела, я ничего не слышу, не ощущаю кроме, возможно, слабого теплого дуновения, проходящего через ноздри. Потом вдруг все меняется, и я прихожу в себя. Моя голова тяжело опускается вперед. Я слышу шум воды из душа и чувствую ее на своем лице. Я открываю глаза, и передо мной постепенно материализуется образ – это Марсель, нежноголосая великанша с Мартиники[4], которая держит мои ноги на своих плечах. «О, месье Поццо, вы очнулись, не так ли? На этот раз мне не пришлось бить вас по щекам». Моя правая рука соскользнула с подлокотника, и я упал со своего сиденья для душа - жалкого предмета с отверстиями. На мне ничего нет кроме пакета для мочи, который прикреплен к пенису с помощью длинной трубки и чего-то, напоминающего презерватив. В английском языке он известен как «катетер типа презерватив», а французское название, его фирменное наименование – Penilex, скорее напоминает мне «penible», что означает «болезненный», как бы там ни было, происхождение слов от, прошу прощения, «пенис».

Я не могу самостоятельно сидеть. Чтобы кровь циркулировала и оставалась в моем мозге, я должен быть обернут огромным брюшным поясом, а от пальцев ног до ягодиц должны быть натянуты толстые компрессионные чулки. Когда я падаю в обморок, а я часто это делаю, я становлюсь ангелом тьмы, ангелом, который ничего не видит и не чувствует. Когда я возвращаюсь в свет с ногами в воздухе и болью от пощечин, то ослепительная яркость этого ада заставляет меня плакать.

Марсель зовет Абделя, чтобы поднять меня на кровать. Он отцепляет мои ноги от подножки, нагибается, пока его голова не касается моей груди, мои колени между его, обхватывает своими крепкими руками нижнюю часть моей спины, и ... раз, два, три ... Он наклоняется назад, и я оказываюсь на ногах, глядя на свое отражение в еще закрытых ставнях. Было время, когда я был хорош собой, но сейчас уже почти не осталось признаков этого. Вся кровь устремляется к моим ногам, я снова становлюсь ангелом, пока Абдель кладет меня на противопролежневый матрац. Марсель начинает, как она с улыбкой это называет, «интимные омовения». Она снимает катетер, склоняясь к зверю. Беатрис ласково называла его «Тото». Я слышу смех Марсель, Тото стал подниматься, и она не может поставить катетер обратно.

Парализованные были аристократией реабилитационного центра Керпапа. Мы были цветом общества, находясь так близко к Богу, что, естественно, смотрели свысока на всех остальных. Мы не могли пользоваться ни руками, ни ногами! Но между собой мы называли себя головастиками, потому что, как и у паралитиков, у головастиков нет ни рук, ни ног, только один изгибающийся член.

Часть I: Позолоченное детство

Я был рожден...

Как потомок герцогов Поццо ди Борго и маркиза де Вогюэ, я родился, мягко говоря, удачно.

Во времена Царства Террора[5] Карл-Андреа Поццо ди Борго расстался со своим бывшим другом Наполеоном. Он был еще очень молод, когда стал премьер-министром Корсики под британским протекторатом, затем был вынужден эмигрировать в Россию и оттуда, благодаря своим знаниям о «монстре», сыграл свою роль в победе монархии. После чего Поццо приступил к накоплению состояния, дорого продавая то значительное влияние, которое он имел на царя. Герцоги, графы и другие европейские дворяне, сметенные французской революцией, отблагодарили его сторицей, когда он помог им вернуть свою собственность и позиции в обществе. Людовик XVIII даже сказал: «Поццо обошелся мне дороже всех». За счет благоразумных альянсов семья Поццо сохранила свое состояние из поколения в поколение до настоящего времени. Вы все еще можете услышать, как люди в горах Корсики говорят про кого-нибудь: «богатый, как Поццо».

Джозеф, или «Джо», как он предпочитал себя называть, герцог Поццо ди Борго, мой дед, женился на американке, владелице золотого рудника. Дедушка Джо наслаждался, рассказывая историю о том, как они поженились в 1923 году. Бабушке было двадцать, они с матерью отправились в большой тур по Европе, чтобы встретить самых завидных холостяков континента. Обе женщины прибыли в Шато-де-Дангю в Нормандии и встретились с корсиканцем, который оказался на голову ниже бабушки. Обращаясь к дочери через огромный стол за обедом, мать бабушки отметила на английском языке, который, впрочем, все поняли: «Дорогая, вам не кажется, что у герцога, которого мы видели вчера, замок был гораздо красивее?» Тем не менее, это не помешало бабушке выбрать маленького корсиканца, а не его соперников.

Когда в 1936 году к власти пришли левые, Джо Поццо ди Борго был заключен в тюрьму за членство в Ла Кагуль[6], крайне правой организации, одержимой свержением Третьей Республики[7], хотя он даже отдаленно не симпатизировал им. Во время его пребывания в тюрьме Ла Санте́, его посещала жена и избранные друзья. «Неудобство заключения в том, что когда люди хотят тебя видеть, – пошутил он, – ты не можешь послать кого-нибудь сказать, что тебя нет дома».