Уильям Крюгер - Эта ласковая земля

Индеец увидел, что мы разинули рты, и показал на Моза:

– Я спросил вашего друга, не сиу ли он. Потом я спросил девочку, откуда она знает мой язык. Она сказала, что в ней течет кровь сиу.

– Я не знал, что ты умеешь говорить на сиу, – сказал я Эмми.

– Меня папа научил. Но в Линкольнской школе мне не разрешили бы на нем говорить. Ты помнишь это правило, Оди.

Я помнил. Еще я помнил порки и ночи в тихой комнате, ожидавшие тех, кто это правило забывал.

Лед был сломан, и я задал индейцу вопрос, который волновал меня с момента его появления:

– Где ваша удочка?

– Удочка?

– Ловить рыбу. – Я кивнул на сомов над костром.

– Я поймал их не на удочку и крючок. Я их приманил.

– Приманили?

– Ну, знаешь. – Он пошевелил пальцами. – Тупые рыбы, они думают, что это червяки. Когда они заглатывают, я просто хватаю их.

Звучало опасно, и на ум сразу пришел Герман Вольц со своими четырьмя с половиной пальцами. Но у индейца на каждой руке был полный набор.

Эмми все еще сидела рядом с Мозом, хотя больше не под защитой его руки. С момента разговора на сиу ее страх перед индейцем, похоже, испарился. Она снова заговорила с ним на этом языке, и он ответил.

– Она спросила, как меня зовут, – перевел он нам. – Я сказал, что мое имя Ночной Ястреб. Но большинство людей зовут меня Форрест.

– Почему? – спросил я.

– Так записано в свидетельстве о рождении, выданном белыми.

– У вас два имени?

– Больше. А как зовут вас всех?

– Эмми, – тут же откликнулась Эмми.

Мы с Альбертом многозначительно посмотрели на нее, но вреда, нанесенного ее наивной искренностью, было уже не исправить.

– Бак, – сказал я.

– Норман, – сказал Альберт.

– А тебя? – спросил индеец Моза.

Моз знаками показал свое имя.

– Немой? – спросил индеец.

– Ему отрезали язык, – сказала Эмми. – Когда он был очень маленьким. Его зовут Моз.

Индеец сдвинул на затылок свою ковбойскую шляпу и покачал головой.

– Нет конца жестокости в этом мире, и как бы низко ты ни пал, дна нет. Но вот что я тебе скажу, Моз. Ты сиу. В твоих жилах течет хорошая, благородная кровь. Не позволяй никому внушать тебе обратное.

В мешке у Форреста нашлись соль и перец, и он приправил сомов, когда они приготовились. Карманным ножом он отрезал куски и раздал нам, предупредив о костях. Мы ели, как в последний раз, и Форрест, похоже, был доволен. В конце я понял, что сам он съел совсем немного, отдав большую часть нам.

– Бак, не сыграешь еще на гармонике? – сказал он.

Я достал гармонику и заиграл «Девушки из Буффало», может быть потому, что Форрест с самого начала напомнил мне это великое животное равнин [22] Buffalo ( англ .) – бизон ( прим. пер .). . Потом я сыграл «Из-за гор», и остальные, включая Форреста, подхватили. Мы смеялись и хорошо проводили время. Я размышлял, что сыграть третьим номером, когда Форрест достал из своего мешка банку с прозрачной жидкостью. Он отвинтил крышку и сделал глоток, потом поставил банку на землю рядом с собой.

Самогон. Раньше он меня мало волновал, но после встречи с Джеком его внезапное появление беспокоило. Я видел, как насторожились остальные.

– Как насчет «Покидая Шайенн»? – сказал Форрест. – Знавал я ковбоя из Оклахомы, который умел играть ее на гитаре и пел так, что сердце разрывалось.

Я поднес гармонику к губам, а Форрест поднес к своим банку.

Он не напивался, не становился злым, как Джек. Он стал просто более разговорчивым. Наконец он огорошил нас:

– Вы знаете, парни, что за ваши головы назначена награда? Пять сотен долларов.

Он проследил за нашей реакцией, и то, что отразилось на наших лицах, похоже, его развеселило. Он рассмеялся и полез в свой мешок. Я напрягся и увидел, что Альберт с Мозом застыли, готовые броситься на него.

Форрест достал из мешка свежий выпуск «Миннеаполис Стар». Он передал газету Альберту, и мы заглянули ему через плечо. Похищение Эмми снова попало на первую страницу, уже с другой фотографией. На этот раз сообщалось, что Брикманы предлагают вознаграждение за любую информацию о людях, которые ее украли. Сведения требуется сообщать непосредственно Тельме или Клайду Брикманам, не задавая вопросов.

– Да, я знаю, кто вы. Но не волнуйтесь. Видите это? – Форрест показал на неопрятные волосы, торчащие из-под его шляпы. – Когда я был ребенком, за это тоже давали вознаграждение, просто потому, что я сиу. Должен признать, когда я читал статьи, то боялся за Эммалин, как и все остальные. Но я вижу, что ей не грозит опасность. Газеты, – с отвращением сказал он. – Что угодно ради того, чтобы продать несколько экземпляров. – Он сделал еще глоток из банки. – Надо отдать вам должное. Вы одурачили кучу полицейских.

– Билли Кид [23], – сказал я.

– Что такое? – спросил Форрест.

– Мы как Билли Кид. Отчаянные.

– Отчаянные, – согласился Форрест и выпил за нас.

Альберт, притихший и помрачневший, сказал, что уже поздно и нам надо поспать. Форрест закрутил свою банку и вернул самогон в мешок. Он достал скатанное одеяло и разложил его с другой стороны костра. Скоро я услышал глубокое дыхание индейца, время от времени прерываемое храпом.

Моз с Эмми спали на одном одеяле, Моз одной рукой обнимал девочку. Я лег рядом с Альбертом. Я сильно устал, но чувствовал себя хорошо. Вкусная рыба. Музыка. И слава. Совсем как у Билли Кида.

Прежде чем заснуть, я взглянул на брата. Альберт лежал очень тихо, глядя на убывающую луну широко открытыми глазами, словно мертвый.

Меня разбудило прикосновение руки.

В Линкольнской школе мы все знали о склонностях ДиМарко в отношении детей, поэтому спали чутко, и неожиданное прикосновение ночью было сигналом тревоги. Я распахнул глаза и попытался встать, но меня прижали к земле. Тогда я открыл рот, его зажали ладонью, чтобы задушить крик.

В тусклом лунном свете я увидел над собой Альберта и Моза. Альберт прижал к губам палец, предупреждая, чтобы я молчал. Когда стало понятно, что я окончательно проснулся, Моз меня отпустил. Альберт подал знак вставать. Он взял одеяло, на котором я спал, и показал: «Следуй за нами». Моз дал мне мои ботинки.

Красные угли еще светились среди золы костра, с другой стороны которого лежал индеец, глубоко дыша. Мы прокрались мимо него к реке, где ждала Эмми и каноэ уже было спущено на воду. Альбер сложил одеяло, на котором мы спали, и положил к остальным в середину каноэ. Наволочка и брезентовая фляга тоже были там. Моз придерживал каноэ, пока мы садились, потом залез на корму, оттолкнулся, и мы поплыли вниз по Гилеаду.

Я ничего не понимал. Моз с Альбертом работали веслами, а я пытался сообразить, что заставило моего брата скрыться таким образом. Мне понравился Форрест. Он был приличным и, кажется, не слишком отличался от нас, – просто человек, плывущий по течению. Неужели это из-за самогона? Альберт боялся, что все будет как с Джеком?