Уильям Крюгер - Эта ласковая земля

– Нет! – взревел он и вскочил на ноги. Схватил свой дробовик, упер приклад в плечо и навел ствол на нос сестры Ив. – Вылечи ее, проклятье! Заставь ее снова говорить со мной, или я разнесу тебе башку!

Я видел страх тысячу раз в жизни. У него было множество лиц, но часто не было голоса. Сестра Ив смотрела в дуло дробовика, и я видел, что от страха она не может говорить. Я рассудил, что без слов ей не совершить чуда, которого хотел одержимый убийством мужик, или любого другого чуда.

– Играй, Оди, – прошептала мне Эмми. – Играй «Прекрасную мечтательницу».

Это не имело смысла, но с другой стороны, ничего не имело смысла, пока я ждал, что выстрел дробовика изуродует лицо сестры Ив. Как и все остальные в шатре, я был уверен, что нас ждет кровавая бойня. И когда она начнется, не будет никаких гарантий, что убийство ограничится сестрой Ив. У меня пересохли губы, горло было словно наждачная бумага. Я едва мог дышать. Я понятия не имел, смогу ли вообще сыграть хоть ноту. Но я достал гармонику из кармана рубашки и поднес ее к губам. Эмми положила свою маленькую ручку мне на ногу. Она подняла ко мне личико и улыбнулась, словно была абсолютно уверена во мне.

Я начал играть. Хотя мелодия была негромкой, в тишине шатра и в моих собственных ушах она казалась оглушительной. Люди начали оборачиваться в мою сторону, и Уиллис вместе со всеми. Я был уверен, что ствол дробовика метнется ко мне. Я играл во всю силу, сердце в груди бешено колотилось. Я собирался остановиться, подумав, что пора заканчивать с этим безумием, когда ко мне присоединился божественный голос. Это была сестра Ив:

Ярость, исказившая лицо огромного мужчины, начала смягчаться. Он опустил дробовик. Я продолжал играть, и сестра Ив пела своим неземным голосом, как ангел утешения:

Со слезами на глазах огромный зверь упал на колени, положил голову на колени своей мертвой жены и зарыдал. Забытый дробовик лежал на земле, и молодой человек, чьего зверя укротили прошлым вечером, вскочил со своей скамьи и подхватил его.

По моему лицу стекал пот, кружилась голова. Я опустил гармонику и посмотрел на Эмми.

– Ты сыграл лучше, чем когда-либо, Оди, – сказала она.

– Любимая песня его жены, – сказала сестра Ив. – «Прекрасная мечтательница». Возможно, это единственное, что может достучаться до его сердца. Как ты узнал, Бак?

Мы сидели в отдельной столовой в лучшей гостинице Нью-Бремена «Морроу Хаус». На столе стояла целая зажаренная курица вместе с картофельным пюре, подливой и спаржей. Несмотря на роскошную обстановку, я настоял, чтобы Эмми не снимала кепку. Мы с ней уплетали ужин, как в последний раз. Сестра Ив и трубач сидели с нами. Они ели медленнее и запивали еду «виноградным соком», который на самом деле был красным вином. Сестра Ив сменила свой белый балахон на голубое платье. На трубаче были серый костюм с широкими лацканами и красный галстук с бриллиантовой булавкой.

– Я не знал, – сказал я сестре Ив. – Эмми сказал, что я должен сыграть.

– Правда? – Она с любопытством разглядывала Эмми. – Где вы живете?

– В лагере у реки.

– Вы живете в лагере? В смысле, постоянно?

– Не совсем. Мы направляемся в Сент-Луис.

– Что в Сент-Луисе?

– Там у меня родня. У нас родня, – поправился я.

– До Сент-Луиса далеко.

– Надо думать. Но мы с Эмми справимся.

Сестра Ив подняла бокал и посмотрела на вино.

– Мы собираемся в Сент-Луис. Не сразу. Сначала мы заедем в Де-Мойн и Лоренс, штат Канзас.

Она глотнула вина и между прочим сказала:

– Вы можете поехать с нами.

Трубач чуть не подавился курицей.

– Добавит нам кучу проблем, Ив.

– Почему? – спросила она.

– Это могут истолковать как похищение.

Он аккуратно промокнул свои тонкие усики салфеткой.

– Похищение? В стране полно брошенных детей, Сид. Поверь мне, я знаю кое-что об этом. – Она снова повернулась ко мне. – Мы можем доставить вас прямо на порог к родственникам.

– Погоди, Ив, – сказал трубач.

– Сид.

Она так посмотрела на него, что он замолчал.

Я бросил взгляд на Эмми, чье лицо под козырьком не выдавало ни малейшего намека на ее предпочтения. Мне нравилась идея спокойной жизни, но я не мог решать за всех.

– Нам надо подумать, – сказал я.

– Хорошо.

Я не пил ничего алкогольного, но улыбка сестры Ив была опьяняющей.

Когда мы вечером вернулись к реке, Альберт с Мозом сидели у костра.

– Вы поели? – спросил Альберт.

– Как короли! – с восторгом ответила Эмми.

– Как суп? – спросил я.

Мы с ними не разговаривали с тех пор, как разделились перед входом в шатер. Уиллис со своим дробовиком положил конец собранию. Бывший среди присутствующих помощник шерифа подключил еще пару мужчин, и они выволокли рыдающего медведя вон. Кто-то положил тело его жены в кузов пикапа и повез в морг. Сестра Ив пригласила всех к столу на суп с хлебом, потом нашла нас с Эмми.

Моз похлопал себя по животу и показал: «В жизни не ел вкуснее».

Эмми села около костра и выпалила:

– Сестра Ив хочет, чтобы мы жили с ней.

– Мы плывем в Сент-Луис, – сказал Альберт.

– Она тоже едет в Сент-Луис, – сказал я. – Де-Мойн, потом Канзас, а потом Сент-Луис.

– Она привлекает толпы. Толпа – последнее, что нам нужно. Рано или поздно кто-нибудь заметит Эмми.

– Мы можем быть осторожными.

– Осторожные мы сейчас. Нам никак нельзя связываться с цирком возрождения.

– Это исцеляющий крестовый поход, – настаивал я.

– Называй это как хочешь, нам надо держаться от него подальше.

Если бы глубоко в душе я не понимал, что он прав, я бы настоял на голосовании. Эмми, кажется, было все равно, и она уже клевала носом.

– Это была хорошая мечта, – сказал я больше сам себе.

После того как мы легли, я не спал, глядя в усеянное звездами ночное небо. Я слушал песни лягушек в камышах и думал про музыкантов, которые аккомпанировали сестре Ив, и представлял, каково играть вместе с ними на губной гармонике. Те разы, когда мне удавалось сыграть с кем-то, с мисс Стрэттон и Джеком, казались мне волшебством, когда одно сердце зовет, а другое откликается.

– Забудь, Оди, – тихо сказал Альберт.

– Она была добра. Может, мы были бы счастливы.

– Она мошенница.

– Откуда ты знаешь?

– Те люди, которые исцелились, они подсадные утки.

– Только не сегодняшний гризли.

– Ты видел, чтобы он исцелился? Если бы ты ее не спас, она осталась бы без башки.