Марк Поповский - Третий лишний. Он, она и советский режим

В среде простолюдинов это разноправие носит еще более жесткие формы. Измены мужа поднимают его престиж в глазах окружающих, а измена жены, с точки зрения общественной нравственности, оскорбляет не только ее, но и ее мужа. Психологическая подоплека этих весьма древних представлений заключается в том, что для русских мужчина и женщина не являются в половом акте равноценными партнерами. По укоренившимся народным представлениям, мужчина в сексе побеждает женщину, он победитель, герой, ему слава и почет. Женщину же, наоборот, половой акт унижает, это ее поражение, отступление, даже позор. Поэтому общественное мнение одобряет неуступчивость женщины, ее стоицизм и даже полный отказ от сексуальных радостей.

Врач-психиатр из Ленинграда Э. Г., живущий ныне в Нью-Йорке, иллюстрирует эту народную мудрость довольно грубым деревенским анекдотом: „Муж угрожает жене, что сегодняшнюю же ночь проведет у соседской Маньки. „А если я к Петьке пойду? — переходит в наступление жена. — Как тебе это понравится?” „Дура, ты, дура, — спокойно и резонно объясняет муж. — Как ты не понимаешь, ведь если я ебу Маньку, это значит, что МЫ ИХ ЕБЕМ. А если ты свяжешься с чужим мужиком, это значит, ОНИ НАС ЕБУТ…”

При всей своей грубости анекдот этот глубоко философичен: в нем отражена система сексуальных ролей, как их понимают и всегда понимали в России. Философия эта делает мужчину хозяином положения. Советский режим и связанный с ним демографический переизбыток женщин только усугубил давнюю традицию. Мужчина — хозяин. А женщина? Когда во время интервью мои собеседники касались этой темы, они часто пользовались выражением дешевая женщина”. „Советский Союз есть мир убежденного в своей неотразимости мужчины и дешевой женщины”, — сформулировал эту мысль пятидесятипятилетний инженер из Риги А. Г. Развивая свою парадоксальную формулу, А. Г. объяснил, что советская незамужняя женщина очень часто соглашается на половую близость только оттого, что бедна. Ей хочется хотя бы два часа побыть в нормальных бытовых условиях. Если у мужчины есть квартира с душем и ванной, есть деньги для того, чтобы угостить ее в ресторане и покатать на автомобиле, женщина — красивая и умная — сойдется с ним, сколько бы он ни был непривлекателен.

Примерно о том же говорит и 5 2-летний учитель из Одессы М. Г. „Чем жизнь жестче, труднее, тем женщина меньше ценится, — говорит он. — Женщина в СССР — в большей степени жертва материальных обстоятельств, чем мужчина. Во время войны (имеется в виду Вторая мировая война. — М. П.) можно было получить женщину (женщину, а не проститутку) за краюху хлеба. Да и сегодня она дешевле в Советском Союзе, чем на Западе, ибо легче достается мужчине. Из-за этой дешевизны никто, кроме самых порядочных мужчин, не затрудняет себя раздумьем о том, чего она хочет в сексе. Большинство самцов удовлетворяет только самих себя”.

А вот мнение женщины. Юлия Б. преподавала в Москве иностранные языки. „Сколько я себя помню, мужчин всегда не хватало, — говорит она. — Мои подруги любыми средствами пытались удержать своего мужчину или захватить чужого. Эмоциональные требования, требования к качеству секса из-за этого были снижены до самого низкого уровня. Девяносто процентов мужчин в стране сексуально необразованны. Они попросту не знают того, что можно получить удовольствие, доставляя удовольствие другим. Женщина вынуждена позволять по отношению к себе все, ибо перед ней Дилемма: быть одной или с кем придется. Лучше с кем придется…”

В мире дешевой женщины” мужчина дает волю не лучшим своим качествам. Психологически он может себе позволить сколько угодно любовниц, может разбалтывать интимные подробности своих отношений с подругой, быть грубым и даже жестоким. Количество любовных связей, длинный список „побежденных” — гордость советского мужчины. Стремление „увеличить счет” лежит подчас в основе всего его сексуального поведения. Классическим образцом такого рода мужчины был талантливый, но весьма беспутный поэт Сергей Есенин (1895–1925). По воспоминаниям его друга, Есенин, желая самоутвердиться, кричал: „А у меня, может быть, три тысячи женщин было!” Друг, тоже литератор, ставил под сомнение эту цифру, после чего Есенин милостиво соглашался: „Ну ладно, пусть тридцать. Но не меньше…” Поэту, выходцу из деревни, достигшему в городе большой славы и больших денег, казалось, что раздутый список любовниц что-то еще прибавит к его престижу [143] А. Мариенгоф. „Роман без вранья”. Издательство Элшиу, Тель-Авив, 1979. .

Есенинский „количественный” подход широко распространен и поныне. Страдают этой манией и простолюдины и интеллектуалы. Я знал в Москве несколько известных небесталанных писателей и ученых (в том числе академика с мировым именем), для которых охота на женщин составляла основной смысл жизни. Один ныне покойный прозаик, поднявшись в своей холостяцкой квартире поутру, тут же начинал думать о том, кого и как он уложит к вечеру в постель. Прозаик этот утверждал даже, что ни одна женщина во второй раз ему не интересна. Люди такой психологической конструкции (имя же им — легион) ни душевные, ни телесные достоинства „освоенной” женщины в расчет не принимают. Важен лишь конечный цифровой результат. Среди „охотников” существует даже своя терминология, в которой нет места ни слову „женщина”, ни, тем более, слову, "любовь”. Зато есть существительное „кадр” и глагол „кадрить”, что должно означать „соблазнять”, „завлекать”, „совращать”.

Для „охотников”, кроме личного, довольно грубого сексуального удовлетворения и „галочки” в списке побед, их поиск женщин интересен также оттого, что они могут потом при случае рассказывать в компании, „как дело было”. Выше я говорил, что в целом общество советской России (это подтверждается статистически) не склонно публично и всерьез обсуждать проблемы пола. Тема эта считается несерьезной в интеллигентной среде и стыдной в среде простых людей. Но зато есть сколько угодно желающих поболтать за бутылкой водки о своих победах на постельном фронте. К такой пьяной откровенности особенно располагают купе поездов дальнего следования. Заняв полку в купе, едущий в командировку или на отдых советский мужчина среднего возраста непременно откроет бутылку водки и предложит соседям выпить. Затем, если компания подходящая, следуют сексуальные анекдоты, а затем и интимные подробности личной жизни. В таких беседах с незнакомыми муж может выложить подробности своей жизни с женой и похвастаться мужскими победами, так сказать, в количественном выражении. Женщина в таких собеседованиях упоминается лишь как предмет потребления [144] В русском интеллигентном сленге существует выражение „употребить женщину”. Современный советский поэт описывает мчащиеся по ночному городу автомобили: „в автомобилях те, кого уже „употребили”. . В поезде, следующем из Москвы на Волгу в город Сызрань, моему знакомому пришлось услышать разговор двух простых людей, из которых один жаловался, что жена его больна и не способна исполнять супружеские обязанности. „Не можешь ли подсказать мне какую-нибудь бабу, чтобы мне ДУРЬ ОТЛИТЬ”, — попросил он случайного попутчика.