Марк Поповский - Третий лишний. Он, она и советский режим

Любовь на лестнице, „там, где лифт ночует”, породила множество историй и анекдотов, в основном посвященных взаимоотношениям пары с милицией и соседями-квартирантами. Подспудный и явный страх любовников присутствует почти во всех этих произведениях народного гения. „Устроились двое в подъезде, на фанерном листе. Все у них хорошо, уже расстегнулись, уже он на нее лег и вдруг откуда ни возьмись — милиционер. „Вы что тут делаете!” — „Мы? Мы — ничего…” — ответил мужчина. И чтобы показать милиционеру свою полную невинность поднял руки. А в руках — оторванные уши…” Такой вот юмор.

Но подъезд, конечно, банальность. Люди с развитой фантазией и склонностью к экстремальным решениям находят приют в более интересных местах. Например, одинокая миловидная дама, редактор московского издательства, вспоминает, что, когда ей было чуть за тридцать, она, чтобы сбалансировать свои интимные желания и ограниченные жилищные возможности, начинала романы в сентябре. „Мы садились с моим очередным другом в вагон электрички и ехали до тех пор, пока не видели за окном стога. Стога свежего сена были нашими спасителями до самой зимы”.

Впрочем, в резко континентальном климате средней полосы Советского Союза стог не всегда достаточная защита от непогоды. Поэтому большинство любовников ищут убежище в более цивилизованных условиях. Несколько москвичек — журналистки, преподаватели институтов — с глубоким чувством вспоминают прогулочный пароходик, который на несколько часов, а порой и на несколько суток отправлялся из речного порта Химки в Москве по окрестным рекам и каналам. Пассажиров, получавших при вступлении на корабль ключ от каюты, красоты Подмосковья интересовали мало, свежий воздух — тоже. Парочки быстро разбегались по каютам, запирались там и не появлялись на палубе до самого возвращения в порт. Их восторг можно понять: наконец-то они в полной (или в почти полной) изоляции и безопасности, наконец-то у них никто не спрашивает паспорт и прописку. Благодарные москвички-одиночки окрестили пароход-благодетель ПЛОВУЧИЙ ДОМ ЛЮБВИ. Однако ленинградцы, которые по любому поводу проявляют ревность к Москве и москвичам, утверждают, что не москвичи, а они, ленинградцы, первыми оценили и освоили удобства прогулочных корабликов. Прогулочному судну, которое уплывает по реке Неве в Ладожское озеро и возвращается в Ленинград через две ночи и один день, они торжественно присвоили имя ЗАПАДНЫЙ БЕРЛИН.

Хитроумные одесситы также внесли свой вклад в изыскание оригинальных приютов любви. В одесских банях за сравнительно скромную плату можно на 45 минут получить отдельный номер на двоих. Освоили эти номера в первую очередь любовники. Конечно, 45 минут для любящих сердец срок явно недостаточный, но, за неимением лучшего, одесситы соглашались и на это. Власти, однако, заметили свой промах и ужесточили банный режим. Теперь, при покупке билета в отдельный номер, пара обязана предъявить паспорт, где четко обозначено, что они — муж и жена. Таким образом, порок в одесской бане был разоблачен и наказан, а добродетель восторжествовала.

Летом пары пытаются укрыться в городских садах и парках. Главный парк в советском городе, как правило, называется Парком Культуры и Отдыха. Культура представлена обычно фанерными щитами с портретами передовиков производства и цифрами, относящимися к надою молока и выплавке стали. Что же касается отдыха, то влюбленные там его чаще всего не находят. Целующаяся пара немедленно становится объектом милицейского допроса. „Кто? Почему? Предъявите паспорта”. Но если по отношению к тем, кто целуется днем, милиция проявляет сравнительную терпимость, то попытка пары найти в парке приют ночью пресекается самым жестоким образом. Перед закрытием Центрального Парка Культуры и Отдыха имени Горького и Нескучного сада в Москве группы охранников с фонарями прочесывают все кусты и подозрительные углы. В Ереване (Армения) задержавшиеся в городском парке пары изгоняются со свистом, улюлюканьем и собачьим лаем. Осуществляют такие еженощные операции отряды активистов по указанию городской комсомольской организации и милиции. В Харькове (Украина) милиционеры и дружинники, наоборот, предпочитают устраивать на влюбленных засады. Они выслеживают пару, дают ей спокойно устроиться где-нибудь в кустах, а затем уже с гиканьем выскакивают и тащат в участок. Предъявленное в таких случаях обвинение гласит: „нарушение общественного порядка” и наказывается штрафом. „В чем вы видите порядок?” — спросил харьковский студент, которого задержали, когда он целовался со своей девушкой. „В том, чтобы таких действий не было, — ответил офицер милиции. — Мы не допускаем разврата”.

Впрочем, в разных городах СССР блюстители морали действуют в таких ситуациях по-разному. Чаще всего они просто пугают пару, оскорбляют женщину, издеваются над мужчиной, угрожая написать на работу. Но в Баку (Азербайджан), в Ташкенте (Узбекистан) и других восточных городах милиция видит для себя смысл охоты за парами в том, чтобы получить у задержанных взятку. Случается, что, не удовлетворившись деньгами и видя испуг молодых, милиционеры насилуют девушку. Так многократно случалось не только в Баку, но в Одессе и Киеве (Украина). Но в любом случае арест на любовной почве всегда носит надругательский характер и приводит девушек к тяжелым нервным потрясениям. После милицейских издевательств, когда мужчина вынужден униженно отмалчиваться, выслушивая оскорбительные выпады по отношению к своей даме, даже самые нежно любящие пары распадаются. Женщины не могут простить мужчинам трусость и предательство.

Известно несколько случаев, когда нападение на пару во время полового акта приводило к тяжелым травмам. Один такой факт описан в книге ученого-сексопатолога (естественно, без ссылок на милицию). Женщину, пострадавшую в парке, доставили в ленинградскую больницу с разрывами влагалища. О другом случае рассказала московская адвокатесса. Ей пришлось защищать в суде молодого человека, которого обвиняли в убийстве. Он и его дама занимались в Сокольническом парке (Москва) оральным сексом. Появилась милиция. Испуганная дама захлебнулась и умерла. Молодому человеку грозило весьма строгое наказание. Прокурор метал против „убийцы” громы и молнии. Юношу спасла адвокатесса, которая потребовала, чтобы прокурор четко сформулировал, каким именно оружием убийца сразил потерпевшую.

Московская милиция — еще не самое страшное из того, с чем приходится иметь дело любовникам в СССР. В провинции столкновение с милицией гораздо опаснее. Там она всесильна и крайне груба. Летом 1962 года в городе Запорожье (Украина) милиционеры схватили двух студентов, которые позволили себе целоваться на трибунах городского стадиона. Девушке было 16, она училась в авиационном техникуме. Училась отлично, была общественницей, любимицей курса. И тем не менее милиционеры привезли задержанную в техникум, приказали директору собрать общее собрание студентов и профессоров и принялись публично позорить девушку. Ее исключили из техникума. О ней говорил весь город. Эпизод на стадионе сломал ее жизнь. Чтобы как-то спастись от пересудов, она вышла замуж за того юношу, с которым ее поймали. Брак не мог быть удачным, она это знала. Но другого выхода не было. Через несколько лет она разошлась с мужем и сама стала воспитывать ребенка. Но и позднее, через много лет, встречая ее на улице, посторонние люди шептались: „Это — та. На стадионе…”.