Марк Поповский - Третий лишний. Он, она и советский режим

К этому рассказу я, как журналист, также много поездивший по стране и поживший достаточно в гостиницах, могу добавить только одно. Встреченные мною в разных городах группы командировочных инженеров, монтажников, бухгалтеров-ревизоров создавали на редкость дружелюбные и сердечные пары-семьи. Женщины охотно готовили обеды для своих временных мужей, никто ни с кем не ссорился и вид у партнеров был, как правило, умиротворенный. Скромная доза полученной ненароком свободы явно была благодетельна для их душевного состояния.

… У находящихся в командировке инженера, актера или чиновника сам факт получения отдельного гостиничного номера в чужом городе немедленно пробуждает мысль о женщине. Это не только следствие распущенности, но и реакция на ту несвободу, в которой каждый живет „по месту прописки”. Случайное знакомство, о котором мечтает командировочный, чаще всего не предполагает встречу с проституткой. Значительно более желанно повстречать что-нибудь искреннее, теплое, человечное. Местные одинокие женщины также нередко таят подобные желания. В скучном полутемном провинциальном городе огни гостиницы подают надежду на встречу с интересным человеком из столицы. Знакомства возникают без большого труда, и предложение „посидеть в номере” дама не рассматривает как что-то оскорбительное для себя.

Но найти и пригласить к себе женщину — только половина дела. Главное — провести ее в номер. Гостиничный персонал по всей стране ведет постоянную борьбу с „незаконным сексом”. После 10 вечера гостей к постояльцам не впускают. Если даже гостья вошла в номер с вечера, то незадолго до 10 ночи в номер начинают звонить и стучать дежурные, требуя, чтобы гостья удалилась. При попытке спорить или отстаивать свои права жильцу угрожает приход милиционера. Последнее обстоятельство весьма нежелательно. Московский искусствовед и философ, приглашенный в город Архангельск читать лекции, был брошен на ночь в тюремную камеру только потому, что пригласил в гостиничный номер хорошо знакомую ему актрису, которая, как и он, случайно оказалась в Архангельске на гастролях. Никакого секса между ними не было, просто москвич потребовал от ворвавшегося в номер милиционера, чтобы тот стучал, прежде чем входить в чужую комнату.

В Чебоксарах (главный город Чувашской республики) подвергся издевательствам в милицейском участке народный артист Украины, главный солист Киевской оперы Юрий Гуляев. Он позволил себе пригласить в гостиничный номер знакомую москвичку, также находившуюся в командировке. Артисту грозил многодневный арест. Выпустили его только потому, что билеты на его концерт были распроданы заранее. Так что, как гласит русская пословица, „с богатым не судись, с сильным не рядись”. Большинство командировочных, впрочем, и не стремятся к конфронтации с властями. Их значительно более устраивает компромисс.

Театральный режиссер из Ленинграда, 33-летний Л. В., утверждает по собственному опыту, что „достаточно вручить портье провинциальной гостиницы килограмм колбасы, чтобы все двери для любой гостьи были распахнуты настежь”. Хороший эффект, по его мнению, дают также коробки московских конфет и весьма дефицитные в СССР колготки. Более того, если гостиничное начальство будет уверено, что постоялец не донесет, а, наоборот, даст взятку, то оно (начальство) само порекомендует ему местную хорошую девушку. Служба поставки девушек (опять-таки не проституток, а просто скучающих провинциальных барышень) существует почти во всех гостиницах страны наряду с милицейскими камерами и политикой запрета и насилия.

Опыт режиссера-ленинградца дополняет гитарист из Москвы, Ю. В., 33-х лет. Он тоже много ездил по стране со своим ансамблем и подтверждает, что 20 рублей вполне достаточная цена, чтобы самая настырная дежурная по гостиничному этажу угомонилась и не препятствовала приходу гостьи в любое время суток. В тех же редких случаях, когда моральные соображения оказываются у дежурной по этажу выше соображений материальных, знатоки командировочной тактики и стратегии применяют один из своих безотказных приемов. „В гостинице „Большой Урал” в Свердловске у наших гитаристов нашлись подружки, которым хотелось поближе познакомиться со столичными музыкантами, — рассказывает Ю. В. — Чтобы ввести их вечером в наши номера, мы предприняли следующий трюк. Один из нас, чья комната находилась в конце коридора, оборвал у себя телефонный шнур и вышел к дежурной по этажу с жалобой на то, что его телефон почему-то не работает. Дежурная пошла к нему, чтобы выяснить, что случилось, а за те две-три минуты, что она отлучилась с наблюдательного поста, мы все проскочили с нашими подружками в свои номера”.

Даже паспортную систему, которая по идее должна мешать их сексуальной свободе, советские командировочные умудряются использовать для борьбы за счастье и независимость. Один такой путешествующий по стране мудрец, отправляясь в командировку, всякий раз захватывал паспорт своей жены. Жене, правда, было лет за пятьдесят, а девушкам, которых мудрец выдавал в гостинице за своих жен, было раза в два меньше, но обман удавался. Когда же однажды бдительная администраторша заметила, что „жена” слишком молода по сравнению с вклеенной в паспорт фотографией, находчивый муж воскликнул: „Вы тоже выглядели бы моложе, если бы были моей женой”. И тут же подкрепил свой комплимент денежным подношением.

Гостиничная администрация разных городов в свою очередь совершенствует методы борьбы с сексуально озабоченными постояльцами. В Запорожье, например, в гостиничных номерах сняты дверные запоры. Жилец, таким образом, в любой момент суток доступен для атаки администрации. В ленинградских гостиницах администраторы не ленятся писать разоблачительные письма на работу к тем командировочным из других городов, чье поведение не кажется им идеальным. Зато в Прибалтике близость к Европе смягчает нравы. Приезжий платит за номер некоторую сумму сверх обязательной и тем самым освобождается от излишнего надзора администрации.

Так и идет эта война по всей стране уже многие годы, война, в которой нет ни победителей, ни побежденных. Цель маленького гостиничного чиновника, за спиной которого стоит милиция и советская идеологическая машина, как можно сильнее оскорбить и унизить гражданина, отнять у него право свободно распоряжаться собой, своим временем, своим телом. Цель гражданина, в свою очередь, обмануть или подкупить чиновника, чтобы не дать командировке „пройти впустую”. И хотя я дал себе слово не оценивать описываемые события с моральной точки зрения, трудно удержаться от того, чтобы не определить „гостиничную войну” иначе, как грязную. Грязную с обеих сторон. Она развращает и жертв и их гонителей, плодит коррупцию, насаждает цинизм. Бездомность в сегодняшней России — это государственная политика, перевернутая в экономику, которая, в свою очередь, вверх ногами опрокинула общественную нравственность. Граждане страны зрелого социализма очень редко задумываются об этом. Любовь и секс кажутся большинству из них сферой, свободной от политики. „Нет, нет, — сказала мне 35-летняя ленинградка, авиационный инженер С. Е. — Мой отъезд из Советского Союза не имел никакого отношения к политике. Просто мне негде было жить, негде было любить. И не было никакой надежды, что это когда-нибудь изменится…”