Марк Поповский - Третий лишний. Он, она и советский режим

Двигателем „центровой” жизни является разница между реальной и официальной (по курсу) стоимостью валюты в СССР. Советские власти оценивают американский доллар по курсу в 80–90 копеек, но реальная покупательная способность его значительно выше, и на черном рынке за доллар платят 4–5 рублей. Проститутка высшего класса берет с иностранца за ночь 50 долларов и перепродает полученную валюту за 200 рублей. Если напомнить, что средняя месячная заработная плата советского гражданина не достигает и 150 рублей, а чаще колеблется от 100 до 130 рублей, то станет ясно, что проституция на высшем уровне в СССР дело весьма выгодное. Валютные „девушки за денежки” ведут свои дела настолько серьезно, что обзаводятся временными мужьями, которые ведают их финансами. Чаще всего это юноши-югославы, дети посольских работников и студенты из Югославии. Отношения между супругами, как правило, весьма дружественные и основаны на взаимной выгоде. Югославы обменивают заработанные проститутками доллары, а также вкладывают валюту в спекуляцию; покупают русские иконы, картины и, пользуясь своим положением западных граждан, выезжают на субботу в Германию и Англию, где продают свой антиквариат. Такие браки по согласию и расчету продолжаются 3–4 года и заканчиваются к общему удовольствию тогда, когда югославским мужьям приходит время покидать пределы СССР.

Однако конечная цель девушки из ЦЕНТРА не муж югослав, а муж — западный бизнесмен или, на худой конец, профессор. Нужен европеец или американец, с которым можно выехать из Советского Союза и зажить счастливой западной жизнью. Таковы мечты. И за последние годы 30–40 „валютных” девушек уже добились исполнения своих желаний [103] Такой желанный для супружества иностранец среди проституток именуется „фирмач” или просто „фирма”. . Одни из них выехали из страны с советским паспортом, другие пока остаются дома, но пользуются преимуществами, которые дает положение жены иностранного подданного. Ценность такого брака состоит для проститутки в том, чтобы получить от мужа декларацию — документ на право пользоваться валютой. С такой бумагой она может продолжать свои финансовые операции с меньшим риском и большими возможностями. Те же, кто выехали из Москвы на Запад, также не оставляют бизнеса: они курсируют между СССР и Западом, производя обменные денежные операции и пытаясь извлечь возможно больше пользы из всеобщего и хронического советского дефицита.

Все дамы, и те, что успели оженить на себе иностранцев, и те, что делают соответствующие попытки, неразрывно связаны с КГБ. Чины госбезопасности хорошо осведомлены о сути финансовых операций каждой проститутки, но считают более выгодным для себя изображать неосведомленность. Механизм, с помощью которого государственная безопасность улавливает девичьи души, прост, если не сказать примитивен. Когда в валютном баре впервые появляется новое женское лицо, его немедленно берут на учет. После двух-трех появлений с иностранцами девушку арестовывают. Это делает милиция или чаще агент ГБ, одетый в милицейскую форму. Он отнимает у девушки доллары, грозит ей всевозможными карами, включая тюрьму и лагерь. Запугав свою жертву, агент говорит ей, что у нее есть только один шанс спастись. Впредь она должна передавать ГБ необходимую информацию о тех иностранцах, с которыми она будет встречаться. Кроме того, ее могут направить непосредственно к тому лицу, которым интересуются власти. (На языке ГБ это называется „подложить девочку”.) И вообще, она должна всегда быть под рукой у людей в мундирах и без мундиров и исполнять их приказы, не задавая лишних вопросов.

Во время такого разговора проститутке не только грозят — ей напоминают о чести, о том, что она все-таки советский человек и обязана помогать своей родине. Надо ли говорить, что девушки соглашаются на все. Они не смеют спросить о вознаграждении, да его и не полагается. Просто отныне чины ГБ будут делать вид, что не знают о долларах, которые получает за свой профессиональный труд „валютная” проститутка. При всем том ГБ и милиция могут в любой миг лишить свою добровольную осведомительницу иммунитета, отнять очередную выручку и даже арестовать ее. „Валютная”, таким образом, оказывается более бесправной, чем остальные ее подруги, зарабатывающие свой хлеб на вокзале или на улицах. „Валютная” буквально ходит по лезвию ножа. Чтобы сохранить свои доходы и свое место в баре, она доносит не только на иностранцев, но и на своих подруг, на фарцовщиков, картежников, мошенников, которые вместе с ней образуют ЦЕНТР. Таким образом, у ГБ и милиции всегда есть полная картина внутреннего валютного рынка и они могут как угодно манипулировать этим подвластным им миром.

Впрочем, сугубо финансовая сторона интересует не столько ГБ, сколько специальный Третий отдел Московского управления милиции, ведающий борьбой с незаконными валютными операциями. Секретное наименование этого отдела — „Интурист”. Его начальник, некто Халфин, даже кабинет свой перенес из Управления милиции (ул. Петровка, 38) в гостиницу „Интурист”, чтобы быть поближе к объекту своей работы. Борцы с незаконными валютными операциями сами большим почтением к закону не отличаются. Халфин и его помощник Орлов не гнушаются брать взятки с проституток и за это оставляют им возможность заниматься своим бизнесом. Интересно, что в пышущем антисемитизмом Советском Союзе милицейские должности, связанные с валютой и проституцией, тем не менее, занимают евреи. Евреями являются не только Халфин и Орлов, но и третье важное лицо этой иерархии, некто Володя, надзирающий за валютными делами в мотеле „Можайский”. Двое первых — действуют с полицейской грубостью. ЦЕНТР их боится и откупается. В мотеле „Можайский” принят другой стиль. Опекаемые Володей, проститутки и фарцовщики специально изучают еврейский религиозный календарь, чтобы преподнести Володе деньги в виде праздничного подарка. За это Володя, блюдя заключенный с ними завет, предупреждает свою паству о каждом готовящемся налете или облаве. Особенно благоволит он к единоверцам.

Зачем власти назначают на столь выгодные, „жирные” должности евреев? Мне кажется, что причина кроется в том, что евреи в СССР — люди особенно зависимые. Благодаря этому начальству легче управлять ими, евреи легче идут на то, чтобы поделиться с вышестоящими своими доходами. А в случае нужды на еврея можно легко свалить всю ответственность. Ведь хорошо известно: во всех бедах России виноваты евреи.

Отношения милиции и ГБ с миром ЦЕНТРА и взаимоотношения „центровых” между собой еще ждут своего Шекспира. Здесь все боятся друг друга, предают друг друга и все пытаются сохранить при этом дружественные отношения, ибо зависят друг от друга. Офицер милиции, вчера еще на дежурстве вызывавший фарцовщика или проститутку к себе в кабинет и честивший их последними словами, сегодня, сняв мундир, может зайти в бар и галантно целовать проститутке руку, осведомиться у фарцовщика о его здоровье. В интимном, чаще всего пьяном разговоре такой офицер готов признаться, что сам боится, чтобы его не выдали товарищи по работе или даже проститутки и фарцовщики. „Ведь не пожалеют, посадят, — жалуется он тем, кого клеймит как преступников. — А у меня — семья…” И проститутки жалеют бедолагу милиционера, который в своем кабинете называет их не иначе, как „суки”. В ЦЕНТРЕ фарцовщик выдает картежника или мошенника и потом, опять-таки сквозь пьяные слезы, кается перед ним: „Пойми, старик, не мог я иначе; они мне яйца дверью прищемили…” И это иносказательное выражение, означающее полную безвыходность, примиряет предателя с преданным.