Марк Поповский - Третий лишний. Он, она и советский режим

…Привычка манипулировать женскими телами „ради государственной надобности” выработала у сотрудников советской тайной полиции полное равнодушие к личному миру сотрудниц-проституток. Частично это связано с древней традицией страны, где всегда с небрежением относились к женщине, как к личности. („Баба — кувшин, — гласит русская пословица, — ударишь, не разобьешь”. „Курица — не птица, баба не человек”, — гласит другой народный афоризм.) Но старая традиция дополняется и современными отношениями, типичными для тоталитарного режима. Находящаяся в рабской зависимости от ГБ, проститутка позволяет чиновнику как угодно эксплуатировать себя. Чины ГБ знают, что под страхом ареста и лагеря девушка из валютного бара согласится на любой заказанный ей сексуальный эксперимент, и пользуются ее страхом вполне цинично. Правда, в отличие от милиционеров, офицеры ГБ не принуждают проституток к сожительству и не отнимают у них их заработки. Зато когда речь идет о „государственном задании”, не может быть никаких женских „не могу” или „не хочу”. Известны даже случаи, когда офицеры ГБ устраивали на хорошо оплачиваемую „оперативную” работу с иностранцами своих жен. Но бывают ситуации и более драматические.

В 1982 году в журнале „Круг”, который издается в Израиле на русском языке, Георг Мор дель, сам недавний эмигрант из СССР, рассказал о встрече в Париже с девушкой-москвичкой Клавдией. В конце 70-х годов она заканчивала факультет иностранных языков в Педагогическом институте. Была искренней комсомолкой и отличницей. Однажды ее вызвали в секретный (первый) отдел института и попросили в качестве переводчицы сопровождать группу французских ученых. Возможно, это поручение было дано из-за того, что отец Клавдии — пенсионер, много лет проработал в органах КГБ. После встречи с французами от нее потребовали отчет: кто из ученых что сказал, кто как выразил свое отношение к Москве, к СССР, к советской науке и политике. Во время следующей беседы с девушкой чиновник секретного отдела, офицер ГБ, намекнул ей, что от нее ждут развития дальнейших отношений с професором НН. „Каких отношений?” — не поняла Клавдия. Разговор велся в деликатных тонах, и офицер избегал слишком четких формулировок. Но так как Клавдия его не понимала, он вынужден был ей сказать: „Мы хотим, чтобы вы закрутили с французом роман! Неужели не ясно? Интимные отношения — вот что нам необходимо!” Поняв, чего от нее добиваются, Клавдия убежала из начальственного кабинета. Дома она пожаловалась отцу на домогательства ГБ. — Отец не одобрил ее: „Если родина говорит „надо”, значит надо”. — „Но ведь они хотят сделать из меня проститутку…” — „Ну и что? — невозмутимо парировал старый кагебешник. — На войне в борьбе с врагом наши бойцы кровь проливали…” После этого разговора Клавдия ушла из дома и прервала всякие отношения с отцом. Познакомилась с еврейскими кругами и с их помощью эмигрировала из СССР.

Существует ли в СССР какое-нибудь неофициальное мнение о проститутках? Что думает об этой профессии народ? Мне такое единое мнение выявить не удалось. Известно, что в российских низах само слово „проститутка” служит ругательством. Еще более оскорбительно звучит слово блядь. Вместе с тем, большинство моих собеседников склонялись к сочувственной точке зрения. Наиболее полно выразила эту сострадающую интонацию пожилая актриса из Ленинграда: „В бедных семьях, где девочки живут в нищете и не могут себе купить самого насущного, где они не имеют не только отдельной комнаты, но, вообще, какого бы то ни было места в квартире, они, подрастая, стремятся уйти из семьи куда глаза глядят, и часто уходят в проститутки. Они не виноваты в своей нищете: материальной и духовной”.

На происхождение проституток из нищих, неблагополучных семей сочувственно указывали многие из интервьюируемых. „У девочки не было никакой возможности выбиться из убожества”, — говорит художник из Москвы об одной знакомой ему очень молоденькой проститутке, у которой отца не было, а мать-уборщица не могла заработать даже на хлеб. Дровинциальных студенток в проститутки гонит, прежде всего, бедность”, — с огорчением подтверждает бывший преподаватель Донецкого Педагогического института (Украина). Социолог с острова Сахалин с сочувствием рассказывает о тех девочках, которые у своих пьяниц-родителей „хлеба досыта не ели”, зато могли наблюдать дома самые дикие сцены. Так одна восьмилетняя жительница Сахалина в поисках заработка убирала дом пожилого человека, и он принуждал ее жить с ним. Мать ее была проституткой. Возвращаясь домой, девочка несколько раз палкой сгоняла голых мужиков со своей родной матери. „Кем этот ребенок еще может стать, как не проституткой?” — спрашивает социолог.

Переводчик и лингвист из Москвы углубляет тему. Он говорит: „В сегодняшней России люди дешевы. Им мало платит государство, их за людей не считает любой самый маленький чиновник или милиционер. У них нет сознания ценности своей личности. Проституция в СССР — один из аспектов дешевизны человека”.

Кроме того, лингвист считает, что женщине в СССР, если она не получила высшего образования, очень трудно сделать карьеру. „В то время как на Западе миллионы девушек идут в секретари, стенографистки, в продавщицы, в рекламу, в Советском Союзе таким девушкам негде заработать, кроме как в заводском цехе или на тяжелых дорожных работах. Проституция — один из немногих путей, на котором наша юная соотечественница еще может надеяться на какие-то деньги. Заводские работницы, мелкие служащие едут на охоту за этими деньгами после службы, вечером. У многих из них есть мужья. Но мужчины эти зарабатывают мало. А женщинам надо кормить детей…”

Есть среди моих собеседников, однако, и решительные ненавистники проституток. Главный врач тюрьмы-больницы для проституток в Казани настроена по отношению к ним крайне негативно. „Они продают себя, чтобы не работать, чтобы валяться, бездельничать. Я ничего не знаю о бедных девушках, которые впали в грех из-за бедности. Это просто развратницы”. Такая точка зрения распространена обычно в провинции и говорит не столько о безгрешности судящего, сколько о его желании соответствовать позиции советских властей. Тем не менее, я обнаружил эти взгляды в статье, опубликованной несколько лет назад в издающемся на Западе активно антикоммунистическом русском журнале. Досев”. Автор Габриэль Вольнов утверждает: „Проституция в условиях современной России — это не добыча хлеба насущного, а нравственное заболевани е”. Как я уже писал выше, именно на этой позиции и стоит советская милиция, утверждающая, что никаких проституток в Советском Союзе нет, а есть отдельные безнравственные женщины, которые „ведут паразитический образ жизни”.