Давид Гроссман - Будь ножом моим [litres]

Он продолжал нести всякую чушь со смесью высокомерия и страха в голосе, и меня не покидала мысль, что я тоже в чем-то провинилась. Я ощущала будто он изо всех сил толкает себя в пропасть, чтобы оттуда возопить о помощи, вынудить меня его спасти

Меня достали ее сопли. Не думал, что она настолько ранима. В процессе разговора я отрезал себе толстый ломоть хлеба и намазал его маслом, сверху положил помидорку, посыпал солью и заатаром и приготовился перекусить. Что же мне, голодным из-за него оставаться?! Спокойно объяснил ей, что не имею против него ничего личного, и даже восхищаюсь его выдержкой – ведь, сказать по правде, страшновато увидеть в нем такую твердость характера, он же всего лишь сосунок пяти с половиной лет

А тебе тридцать три – без особой надежды вспомнила я. Я начала понимать, что в своей войне против ребенка он ополчился и против меня. И что, умоляя пощадить малыша, я каждый раз делаю ему только хуже, напускаю на него Яира с новой и новой яростью

Но тут я случайно взглянул на него, и у меня пропал аппетит. Выбросив бутерброд в мусорку, я мысленно закричал ему, чтобы сдавался, наконец. Пусть пройдет три шага и постучит в эту проклятую дверь. Пусть прекратит разыгрывать оскорбленную честь

Мне показалось, что вдалеке я слышу раскаты грома. Воздух становился все холоднее. Вся покрытая ознобом, я бормотала ему, как заклинание: «Но ты же любишь своего ребенка, ты же любишь его»

В эту минуту он и упал в первый раз. Одна нога у него попросту подкосилась, но он тут же выпрямился и потащился к соломенному креслу-качалке во дворе

Господи, подумала я, Боже праведный, прежде всего, прежде всех твоих дел – сделай так, чтобы там у них все закончилось хорошо

Он развалился поперек кресла, голова упала с одной стороны, а ноги с другой. Широко раскрытыми глазами он смотрит на маленький сморщенный лимон, завалявшийся на газоне с лета

Наверное, из-за того, что я на минуту замолчала, он снова бросил трубку. Не говоря ни слова, совершенно невзначай, будто совсем позабыл, что я на проводе. Я вновь опустилась в кресло, вновь пересчитала по пальцам дни. Я подумала, что, как только выдастся спокойная минутка, нужно привести все в порядок, но спокойствия не предвиделось

А в голове кто-то прокручивает для меня, словно на закрытом кинопоказе, всю картину целиком: Идо на улице, а я подсматриваю за ним. Все это повторяется бесконечно и беспросветно – склонившись к щели в оконных жалюзи, лысеющий мужчина смотрит порно собственной режиссуры

И я тут же, чтобы не начать сомневаться, набрала его номер. Довольно безумно, – подумала я, – что за восемь месяцев я ни разу не решилась ему позвонить. А сегодня – уже третий раз за утро

Кожа у меня на руках начала синеть, и я понял, что надо спешить, потому что времени в обрез – симптомы мне знакомы. О’кей, я раскрыл все окна, и по дому пронесся холодный, пронизывающий ветер. Я подождал, пока он как следует изрешетил меня, подбежал к окну и увидел, что Идо поднялся и сделал несколько шагов вперед, после чего вернулся назад и в растерянности остановился

При всей серьезности ситуации, при всем абсурдном смятении, бушевавшем у меня внутри, я вдруг почувствовала какую-то особую маленькую радость – как будто для нас с Яиром уже в порядке вещей вести такие утренние беседы

Он ухватился рукой за свое причинное место и сжал его, оглядываясь по сторонам с отчаянием, от которого меня разрывало на части

Воздух словно напружинился, сделался чистым и плотным. Ветер внезапно стих, ни один листочек не дрожал, и я подумала: ну вот и он

Сейчас мочевой пузырь заставит его сдаться, у него не будет выхода. Но хотя бы покончим с этим, наконец. И правда, на плотно сомкнутых ногах он начал ковылять в сторону двери, остановился перед ней, но не постучал. Я мысленно сосчитал до пятидесяти и открыл глаза – он так и стоял с поникшей головой напротив двери и не стучал, не стучал

Дождь, первый

И я вдруг вспомнил, что Майя когда-то попросила научить ее, как надо укладывать мальчику пенис в пеленке – вверх или вниз… Попроси прощения! – заорал я и со всей силы укусил собственный кулак

Первые робкие капли на листьях лимонного дерева. А теперь – на жимолости. На жасмине. Вот и бугенвиллея намокла. С листьев скатывается пыль – с одного за другим. Тяжелые капли на оконном стекле

Меня слегка напугали следы зубов на руке и первые капли крови

В мгновение ока дождь усилился, начал нарастать, зарычал – будто все, что скопилось на небе с начала осени, все это воздержание

Я увидел, как Идо поднимает голову, удивленно озираясь вокруг, и протягивает руку к небу. Я не понимал его движений, он будто танцевал и при этом казался вдруг счастливым. Я подумал, что он сходит с ума

Я распахнула большое окно, и в комнату хлынули все запахи дождя: запах земли под дождем, и травы под дождем, и мокрых деревьев. Запахи этого дождя и всех прошлых дождей. Пар изо рта моей Аннушки, в дождь, когда мы были детьми, сквозь наши шерстяные шапки

Секунду, это дождь, пошел дождь! Как же я оставлю его под дождем

Приятные запахи донеслись из дальних курятников и из конюшни соседей. Все вокруг вдруг заблагоухало запахами новорожденных детенышей. И даже Иерусалимский лес постепенно зазеленел на моих глазах, умытый молочным туманом

А он стоит себе под проливным дождем и не делает попыток укрыться. Может быть, ему это даже в удовольствие, может, он понимает, что теперь я буду вынужден уступить

Вот он – миг, которого я боялась несколько месяцев, вот благодать, с которой он воевал

Я вдруг сообразил, что это не просто дождь, – что это тот самый дождь. Кто же мог представить, что все так закончится. Я же собирался бегать под ним, умываться им, выкрикивая ее имя, и навеки расстаться с нею в дожде и слезах. А вместо этого я прячусь от своего ребенка за жалюзи

Дом дрожал от сильных дождевых залпов. Это был необычайно сильный первый дождь – с раскатами грома, молниями, внезапной темнотой, опустившейся на долину, и парой-тройкой лучей света, рассекающих ее, как пальцы руки. И я подумала, что все будет хорошо. Дождь пришел

Его штаны уже насквозь промокли от дождя, а может, и от мочи. И он не переставая танцевал и прыгал, простирая руки к небу, словно не чувствуя, как ему холодно и мокро и как ужасно сейчас оставаться на улице. Намокшие волосы облепили ему все лицо, а он танцевал

Мне вдруг полегчало, без всякой веской на то причины. Моя детская вера в дождь. Может, в конце еще и радуга выглянет – особый подарок для меня. Какой я буду к концу этой зимы

Я носился по дому как одержимый и несколько раз со всей силы ударился головой о стену. Зазвонил телефон. Я знал, что это она, и не ответил – что мне ей сказать