Андрей Шляхов - Ошибка доктора Данилова

— Вон! — взвизгнула Шполяк. — Убирайтесь вон! К ё…ной матери! Вон!

Ловко увернувшись от брошенной в него чашки, Данилов встал, схватил лежавший на столе телефон и резво выскочил в коридор, радуясь тому, что у него такой качественный коленный протез — ну хоть в футбол играй.

К счастью, вопли Шполяк не привлекли ничьего внимания. Чего Данилову не хватало для полного удовольствия, так это отвечать на вопрос: «что случилось?». А ничего не случилось! Просто один легкомысленный идиот решил действовать экспромтом да нахрапом, и все испортил. Умнее надо было вести себя, Вольдемар, тоньше и деликатнее. А ты попер, как трактор на пашню и получил обратный результат… Хотел, как лучше, а получилось хуже некуда. Молодец! То есть — кретин.

В метро Данилов прослушал запись разговора со Шполяк и окончательно убедился в том, что его экспромт был крупной ошибкой. Порадовало только хорошее качество записи. Но что толку в хорошем качестве, если Шполяк так и не призналась во лжи?

Очень хотелось провести вечер в компании какого-нибудь вкусного, крепкого и терпкого расслабляющего напитка, но Данилов решил наказать себя и пил крепко заваренный чай, который не расслаблял, а бодрил.

— Что-то ты смурной сегодня, Данилов! — сказала пришедшая домой Елена, едва успев переступить через порог. — О чем кручинишься, добрый молодец?

— О несовершенстве бытия, которое выражается в отсутствии кнопки «рестарт», — грустно ответил Данилов. — Иногда так хочется перезапустить прожитый день…

Елена всегда чувствовала, уместны ли сейчас расспросы и участливые слова. В данный момент они были категорически неуместными. Единственной компанией, в которой нуждался Данилов, сегодня вечером была скрипка. Однако и с ней не заладилось — смычок не порхал по струнам, а словно бы пытался их перепилить. Домучив (иначе и не сказать) до середины второй каприс Паганини, Данилов попытался прибегнуть к самому действенному успокаивающему средству — классике индийского кинематографа, но сегодня не радовали ни «Месть и закон», ни «Дождливая осень».

Такой уж выдался день, неудачный и скверный.

— Тебе регулярно досаждают журналисты, пишущие на медицинские темы, — сказал Данилов жене за завтраком. — Среди них есть хотя бы один мыслящий человек?

— Все люди — мыслящие. Даже идиоты [48] Имеются в виду идиоты в медицинском смысле, то есть люди, страдающие крайней степенью умственной отсталости. могут совершать какие-то осмысленные действия, — ответила Елена, охотно отвлекаясь от ростков сои, приправленных лимонным соком (Данилов не понимал, как можно запихивать в себя такую гадость, лучше уж стакан кефира выпить и огурцом закусить). — Что именно ты имеешь в виду?

— Ну ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду аналитический склад ума, — попенял Данилов. — Зачем лишние слова?

— Конечно же понимаю, — кивнула Елена, — но мне просто хочется поговорить с любимым мужем. Ты вчера весь вечер бычился, да и сегодня, как я погляжу, еще не отошел.

— Извини, — смущенно сказал Данилов. — Мое недовольство не должно создавать тебе проблем, потому что оно касается не тебя, а меня. Так есть у тебя на примете такой человек?

— Могу ли я узнать, зачем тебе понадобился журналист? — мягко поинтересовалась Елена.

— Хочу заинтересовать его делом Сапрошина, — ответил Данилов. — В правильном ключе. Шума вокруг этого дела предостаточно, но все идут на поводу у основной версии и обвиняют анестезиолога…

— Тебе нужен аналитик-поперечник, — констатировала Елена. — Есть у меня на примете такой кадр, правда я сомневаюсь, что моя протекция тебе поможет. Наше знакомство закончилось не лучшим образом — я обозвала его подонком и выставила из кабинета.

— Меня вчера тоже выставили из кабинета, — «похвастался» Данилов. — Правда «подонком» не назвали, но зато послали к такой-то матери открытым текстом. И за что? За то, что я хотел помочь человеку, посоветовал ей сказать правду… А ты за что человека обидела?

— За наглое передергивание фактов! — в голосе Елены звякнул металл, а взгляд стал строгим. — За попытку сделать из дохлой мухи скандального слона! Бригада взяла на остановке «бессознательного» деда и повезла в ближайшую реанимацию. Приехала через шесть минут, сделала все, что полагалось, но дед в машине умер. Повторный трансмуральный [49] Трансмуральным называется инфаркт, при котором повреждается вся толща сердечной мышцы. инфаркт осложнился разрывом миокарда. Что тут можно сделать? Но какие-то дятлы, крутившиеся вокруг деда с телефонами, начали писать в сетях, что «скорая» ехала чуть ли не час, а когда приехала, то деда просто загрузили в машину, не оказывая ему никакой помощи. Нас, как ты знаешь, чуть ли не каждый день грязью поливают, но этот случай попался на глаза корреспонденту «Московского пустословца» Арсену Жамаракову. Должна сказать, что поначалу он произвел на меня хорошее впечатление. Я объяснила ему, что между вызовом и приездом прошло всего шесть минут и что в машине оказывать помощь удобнее, чем на асфальте… Короче говоря, попыталась доказать, что шум поднят совершенно не по делу. А он мне на это заявил, что не так важны факты, как ихинтерпретация. Ничего другого, мол, он от меня не ожидал, и вообще явился ко мне только для того, чтобы соблюсти приличия. Если есть хороший повод для скандала, значит скандал нужно раздуть. Я, разумеется, вспылила и выгнала его. Больше он ко мне не приходил.

— Наглости ему не занимать, — усмехнулся Данилов. — Но с чего ты взяла, что он умен?

— Про этот случай он так и не написал, — Елена довольно усмехнулась, — но меня заинтересовало — что он вообще пишет? Чисто из любопытства. Оказалось, что пишет он хорошо — умно, логично и ярко. Понимаешь, что все факты передернуты, но читаешь с интересом. Помнишь тот случай, когда в Первой градской медсестра на дежурстве повесилась? Там была личная драма. Тяжелая семейная ситуация, нелады с мужем и свекровью, три выкидыша подряд, а на работе она повесилась, потому что дома просто не имела возможности этого сделать — жили они вчетвером в «двушке», свекор со свекровью постоянно дома сидели. Но Жамараков такого нагородил, что главного врача в конечном итоге сняли, за компанию с заведующим отделением и главной медсестрой. Неблагоприятный психологический климат в коллективе, административный произвол, домогательства со стороны заведующего, обман при расчете заработной платы… Мерзко, но складно и живо. Достоевский умер бы от зависти. Да что я тебе рассказываю? Возьми да сам почитай. А координаты его узнаешь в редакции «Пустословца». Скажи, что у тебя есть важная информация и тебя с ним сразу же свяжут. Думаю, что если Жамараков заинтересуется, то сможет «перенаправить» волну гнева народного на хирургов.