Хэзер Уэббер - К югу от платана [litres]

Флора лежала в колыбельке, установленной в другой части кухни, и махала кулачками в воздухе. Я мысленно пообещала себе, что однажды обязательно расскажу ей о Твайле и о том, как она любила возиться с тестом. И научу ее печь бисквитное печенье, как Твайла когда-то научила меня. Кое-что, самое важное, нельзя оставлять в прошлом.

Перси насыпала в миску соды и соли, с силой взбила получившуюся смесь вилкой и бросила:

– Сквоттер? Ерунда какая-то. В смысле, кто мог захотеть там поселиться?

Мучные облачка взметнулись над миской и медленно осели на кухонную стойку, укутав мерные ложечки, стаканчики, пачку соды и бутылочку с ванильным экстрактом белым бархатным покрывалом.

– Полагаю, любой человек, которому нужно где-то укрыться. Не думала, что эта новость тебя так расстроит.

– Я не расстроена.

Подняв бровь, я окинула взглядом белоснежную равнину, что еще недавно была кухонной стойкой. Поведение Перси опровергало ее слова, никогда раньше она не разводила такой бардак во время готовки. Однако, что бы ее ни задело в моем рассказе, она намерена была упорно это скрывать, как и остальные свои секреты.

– Так куда ты собралась? – снова спросила я, вдруг осознав, что она так и не ответила на мой вопрос.

Перси придвинула ко мне миску с мучной смесью.

– Просто кое-какие дела.

– Дела, – повторила я, начиная аккуратно смешивать сухие и жидкие ингредиенты.

– Ага. По учебе. – Она ополоснула руки. – Блу, а тебе ведь уже скоро книжку сдавать нужно? Может, тебе лучше остаться дома и поработать? А я бы на обратном пути сама заскочила на ферму и проверила, ушел ли сквоттер.

Пристально взглянув на нее, я стала выкладывать печенье на застеленный бумагой противень.

– Ты не обязана этим заниматься.

Она же, вытерев руки кухонным полотенцем, отозвалась:

– Но я хочу! Мне не сложно. Так что, договорились?

Я наклонилась, чтобы сунуть противень в духовку, и отпрянула от ударившего мне в лицо жара. Показалось, будто это порыв знойного ветра настиг меня, предупреждая о грозящей беде.

Беде, которая была как-то связана с Перси.

Неопределенно хмыкнув, я взяла губку и принялась вытирать стойку. Теперь я просто обязана была узнать, почему Перси так не хочется, чтобы я заходила на ферму.

Сегодня на стоявшей у дверей книжного меловой доске было выведено:

ЗОРКО ОДНО ЛИШЬ СЕРДЦЕ. САМОГО ГЛАВНОГО ГЛАЗАМИ НЕ УВИДИШЬ.

«Маленький Принц»

Рассмотрев под цитатой очень старательно нарисованную корону, я усмехнулась. Похоже, Генри всерьез отнесся к традиции каждый день писать на доске новые цитаты.

На дверях висела табличка «Закрыто», но через окно я заметила, что Генри уже в магазине. Словно почувствовав, что я наблюдаю за ним, он обернулся и помахал мне. Сегодня мы должны были заняться последними приготовлениями к завтрашнему фестивалю.

– Кофе только что сварился, – сказал Генри, когда я вошла. – Хочешь чашечку?

– С удовольствием. Спасибо.

Я направилась к одному из диванов, куда Генри уже отнес ноутбук и блокнот. Флора завозилась в слинге, и я скинула рюкзак, одновременно пытаясь ее угомонить.

Поставив на столик две кружки кофе, Генри спросил:

– Помочь?

– Вообще-то да. Можешь подержать Флору минутку, пока я приготовлю ей смесь? Она, наверное, проголодалась.

– Конечно. Конечно, могу.

Я развернула слинг, достала Флору, и она тут же зевнула, раскинув руки в стороны.

– Аккуратней с головкой, – напомнила я, передавая малышку Генри. Он прижал кроху к груди, поддерживая ее голову своей широкой ладонью, и сердце у меня екнуло. Вид у Генри стал слегка ошарашенный, и я спросила:

– Нечасто приходилось иметь дело с младенцами?

– Неужели так заметно? – рассмеялся он.

– Самую малость. – Я поспешила в ванную помыть руки.

– У меня есть две племянницы и один племянник – это дети моей сестры. Но я не брал их на руки до тех пор, пока они не начали просить меня покатать их на спине.

– И сколько им сейчас?

– Они уже подростки. Теперь у них на меня нет времени.

Вернувшись в зал, я нашла Генри с Флорой на диване. Малышка, ухватив его за палец, внимательно изучала его лицо, а он, в свою очередь, рассматривал ее.

– Они живут в Огайо?

Он кивнул.

– Мы с ними увидимся на Рождество. Должен признаться, мне вроде как обидно, что я им стал не нужен. Они, наверное, даже и не заметили, что я переехал.

– Сомневаюсь. В первые дни после того, как Перси уехала в колледж, я постоянно донимала ее сообщениями. Пришлось взять себя в руки и отпустить ее – и это было нелегко, можешь мне поверить. И что ты думаешь? Не прошло и нескольких месяцев, как уже она начала постоянно мне строчить. – Я залила водой порцию лежащей в бутылочке сухой молочной смеси. – Это я к тому, что не успеешь оглянуться, как твои племянницы и племянник сами по тебе соскучатся.

– Надеюсь, ты права. – Он покосился на меня и снова перевел взгляд на Флору. – Знаешь, а ведь вы с ней очень похожи. Глаза у нее твои. Форма такая красивая – внешними уголками вниз.

Мне вдруг стало как-то не по себе, даже в жар бросило. Я поскорее отвернулась и принялась вглядываться в личико Флоры.

– Правда?

Теперь, когда Генри обратил на это внимание, я и сама заметила. Конечно, такой разрез глаз встречался у многих, но мне приятно было, что у нас с девочкой есть нечто общее.

– И не только глаза. Подбородок тоже.

– Да брось, мой раза в четыре больше. А то и в пять. – Я встряхнула бутылочку, заткнув пальцем дырочку на соске, чтобы не расплескать смесь.

Генри, смеясь, попытался высвободить палец из кулачка Флоры.

– Вот так вцепилась!

Флора уже начала причмокивать и нетерпеливо покряхтывать, и я протянула ему бутылочку.

– Хочешь покормить ее? А я пока пробегусь по нашему списку дел на завтра?

Встретившись со мной взглядом, Генри медленно улыбнулся.

– Хочу.

Он поднес бутылочку к ротику Флоры. Та завертела было головой, но стоило капельке смеси коснуться ее губ, как она тут же вцепилась в соску. И так жадно зачмокала, что Генри рассмеялся.

– У нее отличный аппетит, – сказала я, опускаясь на диван рядом с ним и придвигая к себе ноутбук.

– Вот уж точно.

Пока Флора ела, мы успели обсудить, как будем устанавливать и разбирать павильон, и все другие завтрашние дела. Прошлись по программе фестиваля, распределили обязанности. А затем я призналась Генри, что пока не представляю, как завтра выкручусь. Выбора нет, придется взять Флору с собой. И уйти, если все происходящее окажется для нее – или для меня самой! – слишком утомительным.

– Я тысячу лет не бывала на фестивале.

Флора наелась, и Генри ловко прижал ее к своему плечу, словно уже сотни раз давал ей срыгнуть. Только теперь я поняла, как пристально он наблюдал за мной всю неделю, и щеки мои тут же вспыхнули.