Хэзер Уэббер - К югу от платана [litres]

– А у меня с тем домом. Меня всегда к нему тянуло, даже в детстве, когда мы просто проезжали мимо.

– Что ж, учитывая, что его построил твой дед, это не так уж странно.

– Нет, дело не в этом, – покачала головой я. – Это трудно объяснить.

Сказать по правде, меня и к самой Блу тоже всегда тянуло. И не только потому, что очень уж хотелось нарушить материнский запрет приближаться к Бишопам. В Блу чувствовалась какая-то глубокая искренность, и потому мне всегда хотелось с ней дружить. Она ни от кого ничего не требовала, не ждала, что я буду идеальной. С ней я могла оставаться собой. Но мечтать подружиться с Блу было не то же самое, что на самом деле стать ее подругой. Она выстроила вокруг себя стену, через которую почти невозможно было прорваться. А я была слишком замкнутой, чтобы снова и снова пытаться за нее проникнуть.

– Мне бы хотелось вернуть дому его первоначальный облик, – добавила я. – Ну и добавить какие-то детали.

О том, что я твердо решила развеять окутывающую дом тоскливую атмосферу, я говорить не стала. Ведь Блу в ней выросла, а мне не хотелось напоминать ей о горьком прошлом.

– Передать не могу, как долго я мечтала, чтобы для дома нашелся покупатель. Спала и видела, как бы поскорее сбыть его с рук и вычеркнуть из своей жизни.

– Я могу сегодня же занести тебе контракт, только дай знать…

Она вскинула руку, не дав мне закончить.

– К сожалению, Сара Грейс, сейчас я продать дом не могу. Извини. Придется снять его с продажи.

– Что? Но почему?

– Все дело в моей студии, – покачала головой Блу. – Долгая история: в комнате должны быть свободные проходы, нельзя использовать одно помещение для двух целей…

Мне казалось, я сейчас расплачусь прямо тут, на тропинке. Хэйзи заскулила, должно быть, почувствовав мое настроение. Я погладила ее по голове и постаралась вернуть себе самообладание. Со мной и раньше такое случалось, просто на этот раз я приняла все слишком близко к сердцу.

– Мне правда жаль, Сара Грейс.

Но не так, как мне.

– Я могу что-нибудь сделать, чтобы ты передумала?

Она опустила взгляд на ребенка и, помедлив, покачала головой.

Несколько секунд мы стояли молча, наконец я сказала:

– Мне пора, а то еще ветеринарка закроется. – И добавила, внезапно вспомнив кое-что, о чем, наверное, нужно было сказать раньше: – Ты ведь никому не сдавала дом в последнее время?

– Нет. А что?

– Я так и думала, но решила удостовериться. Просто я заезжала туда в понедельник и заметила в одной из спален надувной матрас, мусор и пакет из «Китти», причем явно довольно свежий.

– Надувной матрас? – Блу нахмурилась. – Пару недель назад, когда я последний раз туда заходила, никакого матраса не было.

– Наверное, там сквоттер обосновался. Нужно было сразу тебе сказать, но у меня просто из головы вылетело со всеми этими новостями о Флоре.

– Ничего страшного. Я проверю. Спасибо, что рассказала. – Блу протянула мне перышко и пуговицу и, взглянув на меня, добавила: – Любопытно, куда теперь зовет тебя сердце, Сара Грейс?

Ту пуговицу, что я получила десять лет назад, она тоже видела и отлично знала, куда мое сердце звало меня в то время.

Я снова обернулась через плечо и посмотрела туда, где остались Пуговичное дерево и… Шеп.

– Честно, не знаю, Блу. Почему-то в последнее время мне кажется, что я хожу по кругу.

– Ну вот, разве ты не рада, что пришла? – спросила Марло, когда мы с ней шагали по длинному коридору отделения хосписа, располагавшегося на третьем этаже «Аромата магнолий».

Вернее, шагала из нас двоих только Марло. Я скорее плелась.

Она толкала перед собой библиотечную тележку, я же вынуждена была признаться, пусть даже только мысленно, что и правда неплохо провела время сегодня вечером. На тележке лежало несколько книг – по большей части сборники стихов или коротких веселых рассказов. И пациенты, которым мы сегодня их читали, были нам очень благодарны. Никто ни разу не спросил меня о Флоре или о моем прошлом, все мы просто наслаждались чувством общности, которое всегда рождается, когда читаешь хорошую книгу в хорошей компании.

Мне и самой это помогло успокоиться после всех потрясений сегодняшнего дня: визита мистера Мантиллы и вынужденного отказа Саре Грейс.

Стоило мне вспомнить ее тоскливый взгляд, как у меня начинало ныть сердце. Хотелось поскорее вернуться домой, испечь печенье, поваляться в обнимку с Флорой и постараться не думать о том, что готовит нам завтрашний день.

Марло хлопнула меня по руке.

– Все еще горюешь из-за фермы? Мое предложение в силе. Мы справимся. Сегодня же позвони Саре Грейс и скажи, что ты передумала.

Я так и не привыкла к тому, что Марло всегда читала меня как открытую книгу. Узнав о том, что сказал следователь, она предложила мне перенести студию к ней в дом, но я не могла так поступить с Мо. Нельзя было нарушать его привычный распорядок дня и менять что-то в доме – для страдающих деменцией это были столпы, на которых строилось все мироздание.

Выбора не оставалось – студию нужно было переместить на ферму.

Завтра я планировала начать собирать вещи, но не могла избавиться от ощущения, что меня жестоко и несправедливо наказали.

– Мо в последнее время получше, и мне не хочется его беспокоить. Надеюсь, все это временные трудности. И работать в старом доме мне придется не дольше нескольких месяцев. Как только найду другое решение, сразу же позвоню Саре Грейс и спрошу, осталось ли ее предложение в силе. Я просто стараюсь примириться с тем, что придется вернуться в тот дом, а это нелегко.

– Может быть, именно вернувшись домой, – улыбнулась Марло, – ты обретешь покой, о котором так давно мечтаешь.

Боже, опять.

Заметив, что я переменилась в лице, Марло ухмыльнулась еще шире.

– Да. Я правда считаю, что это именно то, что тебе нужно. Все в руках Господа, родная моя. Все в его руках. – С этими словами она покатила тележку к палате, располагавшейся в самом конце коридора.

Мы с Марло провели в «Магнолиях» уже два часа, оставался последний пункт программы. Палата Мэри Элайзы.

Взглянув на висевший над дверью на лестницу указатель «выход», я почувствовала непреодолимое желание сбежать. Но заметив, как Марло, улыбаясь, здоровается с медсестрами на посту, заставила себя нагнать ее.

Администрация «Аромата магнолий» приложила все усилия, чтобы придать хоспису светлый и жизнерадостный вид, но, как по мне, они явно перестарались. Стены пестрели радостными картинами, повсюду были расставлены искусственные цветы, а двери в палаты походили на домашние. Однако, если приглядеться, становилось ясно, что яркими красками тут попытались замаскировать недостаток дневного света, пластиковые растения были припорошены толстым слоем пыли, а двери на самом деле вовсе не были деревянными – панели просто нарисовали на металлической поверхности.