Хэзер Уэббер - К югу от платана [litres]

Шеп закрыл за нами дверь и занял место во главе стола. Затем открыл папку и зашелестел бумагами.

– Привет, Блу, – прервал натянутое молчание папа, при любых обстоятельствах старавшийся вести себя вежливо. – Не ожидал тебя здесь увидеть.

– Я сама не ожидала, мэр Джад, – отозвалась она. А затем обернулась к маме. – Здравствуйте, мисс Джинни.

– Здравствуй, – холодно ответила мама. А затем устремила грозный взгляд на Шепа. – Мы здесь по поводу Флоры? Сара Грейс уломала тебя выступить посредником? Предупреждаю, я не изменю своего решения и буду бороться за опеку. Я уже была в суде и попросила назначить экстренное слушание. – Она с вызовом вздернула подбородок.

Блу негромко ахнула, но, взглянув на нее, я с радостью отметила, что ее янтарные глаза горят решимостью. Она расправила плечи и произнесла, звонко и отчетливо:

– Жаль это слышать, мисс Джинни. Но вам стоит знать, что я не сдамся без боя.

– Иного я и не ожидала, – с напускным смирением провозгласила мама. – Ты ведь Бишоп.

– Джинни, – одернул ее папа. Тон у него вышел такой натянутый, что, казалось, голос вот-вот сорвется.

А Блу улыбнулась. Улыбнулась . Я было подумала, что она лишилась рассудка, но она ответила четко и решительно:

– Все верно. Я Бишоп. И пускай моя семья была не идеальной, все мы очень любили друг друга. И стыдиться мне нечего.

Шеп прервал завязавшийся между ними поединок взглядов, объявив:

– Во время следствия по делу Флоры всплыли некоторые до сих пор неизвестные факты. И я обязан разобраться с ними, чтобы понять, нужно ли возбуждать по этому поводу отдельное уголовное дело. – Он вытащил из папки несколько листков, разложил их на столе и уставился на меня так, словно хотел заглянуть прямо в душу. – Как тебе известно, Сара Грейс, в интересах следствия я взял на анализ образцы ДНК – у тебя и у Блу.

– Что? – мама вскочила со стула. – Ради всего святого, Сара Грейс, что заставило тебя дать полиции образец ДНК?

Я хотела было ответить: «пицца экстра пепперони», – просто чтобы слегка разрядить повисшую в конференц-зале удушливую атмосферу. Но, разглядев страх в маминых глазах, не стала этого делать.

– А почему я не должна была его сдавать?

Папа усадил маму обратно на стул. Я поклясться была готова, что при этом он прошептал: «Ящик Пандоры». И мне вдруг вспомнилось то, что он сказал мне на ферме Бишопов в тот день, когда я решила купить их дом.

По правде говоря, Сара Грейс, тебе этот дом нужен больше, чем ты ему. Пока будешь с ним возиться, многому научишься. И эти уроки тебе в жизни пригодятся. И в то же время он может оказаться ящиком Пандоры, и ты еще десять раз пожалеешь, что решила его открыть. Уверена, что готова рискнуть?

Отчего-то мне вдруг подумалось, что говорил он тогда вовсе не о доме.

Шеп продолжил, обращаясь ко мне:

– Вчера, когда я обсуждал с Блу результаты анализов, возникло подозрение, что ваши образцы могли перепутать, так как результаты получились весьма странные.

Блу накрыла мою руку своей, я обернулась и тут же заметила, какой смущенный у нее вид.

Мама снова вскочила.

– Мы обязаны здесь оставаться?

– Нет, мэм, – ответил Шеп. – Но предмет нашего обсуждения никуда не денется. Рано или поздно полиции нужно будет получить ответы на вопросы. К тому же есть еще много такого, о чем стоит поговорить.

– Джад, пошли. – Мама дернула папу за локоть.

Но тот вцепился в край стола и покачал головой.

– Нет. Мы знали, что однажды это может произойти. Я с самого начала не хотел ничего скрывать. Нужно было быть более откры…

– Скажешь « открытыми » – берегись! – Мама наставила на него палец.

Сердце заколотилось у меня в груди.

– Мама, сядь, пожалуйста, и объясни мне, что происходит.

Она и правда села, но не произнесла ни слова. По щекам ее покатились крупные слезы.

Сделав глубокий вдох, папа начал:

– Сара Грейс, правда в том – и наверняка именно это анализ и показал, – что я не являюсь твоим биологическим отцом. Им был Мак Бишоп. В юности они с твоей мамой тайно встречались, потому что ее родители ни за что бы не одобрили такой выбор. Они собирались пожениться, но не успели – Мак погиб. Я обещал ему, что позабочусь о твоей маме, если с ним в армии что-нибудь случится… И потому попросил ее выйти за меня. Я растил тебя с рождения и постарался воспитать так, как это сделал бы Мак. И хотя я люблю тебя не меньше, чем он, Господь свидетель, я всем сердцем желал бы, чтобы вы могли встретиться. Он был замечательным парнем.

Мамино лицо ожесточилось.

– Будь он таким замечательным, он бы не полез в драку, рискуя жизнью. Он обещал мне, что больше не будет драться, обещал, что постарается изменить свою жизнь. Но удержаться, конечно, не смог. Одно слово – Бишоп , – выплюнула она, и плечи ее затряслись от беззвучных рыданий.

По мере того как слова ее эхом отражались от стен, постепенно стихая, сердце у меня в ушах, наоборот, начинало колотиться все громче и громче. Тело сделалось тяжелым, неповоротливым, словно все онемело от макушки до кончиков пальцев. Я не знала, что думать. Что чувствовать.

Блу, задержав дыхание, чтобы не разрыдаться, возразила:

– Мак не затевал драку. Он защищал женщину, на которую напали. Так написано в извещении о смерти, которое прислали из армии после его гибели. Я только вчера нашла его в папке с документами. Он погиб как герой.

Услышав об этом, мама крепко зажмурилась и вся сжалась, словно пытаясь не впустить в душу боль. По щекам ее побежали черные дорожки туши.

Сколько раз она наказывала мне держаться от Бишопов подальше? Быть умницей. Подавать хороший пример. Теперь многое становилось понятно. Она пыталась защитить меня… от меня же самой.

Бишопы не могут не угодить в беду. Это у них в крови.

Я уставилась на нее, как будто видела в первый раз. Когда выплыли наружу все мои тайны, она так разозлилась, отказывалась со мной разговаривать, а сама, как выясняется, скрывала нечто куда более серьезное. Как же это лицемерно. И как чертовски обидно мне стало теперь, когда я узнала правду.

– Я знал, что в этой истории не все так просто, – кивнул отец. – Мак никогда не дрался просто так, только защищался или защищал других. И терпеть не мог хулиганов, которые задирали тех, кто меньше и слабее. Он был воплощением поговорки о том, что сильный может постоять за себя, а сильнейший – за других. Но почему же Твайла и Кобб никому не рассказали, что на самом деле произошло?

Блу дернула плечом.

– Этого мы, наверное, никогда не узнаем.

Комната закружилась у меня перед глазами. К горлу подступила тошнота, я задержала дыхание и подавила порыв броситься бежать.

Папа обернулся к Шепу.

– Однако в том, что произошло между Джинни и Маком, никакого криминала нет. Я удочерил Сару Грейс официально. Не понимаю, что за необходимость была так спешно нас тут собирать. У нас в семье сейчас и так кризис, а вы только подливаете масла в огонь.