Наталья Осис - Солнечный берег Генуи. Русское счастье по-итальянски

Много ли мы путешествуем по России? Мы сидим на своих дачах, потом едем к друзьям и сидим на их дачах (и боже, боже, как я это люблю! Сандро говорит, что надо всем копать траншеи и ложиться ногами к взрыву, если что-то задерживает мой ежегодный отъезд на дачу), а потом, как Бунинский обыватель из Белёва, едем во Флоренцию и рассуждаем о треченто.

…Но где наши белые скалы Дувра? Что сможем мы нарисовать на нашей воображаемой контурной карте?..

Итальянцы же ориентируются в своей географии отлично. У них есть чудесная шутка о провинции Молизе, про которую школьники из года в год говорят шепотом, что ее на самом деле нет. Провинция маленькая, заштатная, своего Лоренцо Великолепного там не было, больших исторических событий не случалось, и туристических аттракционов там нет. Разве что кто-то соберется посмотреть, есть ли она такая на самом деле.

Но и самая шутка могла возникнуть только потому, что все остальные провинции чем-нибудь да знамениты — не едой, так картинами, не колокольней, так автомобильными гонками.

Прелесть «Сказок по телефону» Джанни Родари, например, еще и в том, что действие каждой отдельной истории происходит в новой провинции. Так итальянские дети, учась читать, узнаю́т про Тоскану и Пьемонт, про Кампанью и Венето.

— Фонвизина на вас не было, — шепчу я в сторону, глядя, как ловко все, кроме меня, ориентируются в географии. — Если бы он вам объяснил в раннем детстве, что вас извозчик довезет, вы бы тоже, может быть, не знали, где именно находится Апулия.

Но извозчики и Фонвизин, конечно, ни при чем. Просто школьные занятия по географии итальянцы активно подкрепляют практикой.

Каждую субботу на все вокзалы страны высаживаются многочисленные десанты семей с младенцами, колясками, рюкзаками, — чтобы полумертвыми от усталости, но счастливыми вернуться на те же вокзалы в воскресенье вечером, усадив старших детей в малышковые коляски, а малышей — к себе на плечи. В сети придорожных кафе «Autogrill» по выходным перекусывают бок о бок южане и северяне, буржуа и безработные, клерки и фрилансеры. Из самых разных машин появляются самые неожиданные комбинации попутчиков — из роскошной спортивной «Ламборгини» может вы́сыпаться несколько побитых молью старушек в сопровождении рослого красавца средних лет, из семейного рыдвана «Фиат Уно» вдруг выпорхнет стайка юных прелестниц в бальных платьях, а солидный трехсотый «Мерседес» привезет сосредоточенную пожилую пару. Мотоциклы с промерзшими девушками и притороченными по бокам баулами, громоздкие кемперы, машины представительского класса с велосипедами на крыше, экскурсионные автобусы и миниатюрные двухместные городские машинки — всё куда-то едет, всё пребывает в движении.

Зимой и летом в этом движении можно уловить определенные закономерности. Летом жители приморских городов стремятся в горы — к прохладе, а жители гор и равнин, соответственно, к морю. Зимой все при первой возможности несутся на горнолыжные трассы. А весна и осень отведены под познавательные экскурсии по стране.

Познание может иметь любой характер. Например, гастрономический — маленькие провинциальные городки проводят ежегодные праздники-ярмарки, посвященные региональным специалитетам — prodotti tipici: меду, каштанам, колбасе, сырам, винограду, яблокам, белым грибам и чему угодно. Есть специальные праздники пирогов, паштетов, лепешек и даже оладий. Называются такие праздники — «sagra», от латинского «sacrum» (сакральный); впрочем, и слово «festa» (праздник) оттуда же — от латинского «festum»: ежегодный священный праздник. Кстати, «Весна священная» Стравинского по-французски называлась «Le Sacre du printemps», то есть буквально — «Священный обряд весны», и по-итальянски приводит всё к той же сагре — «Sagra della primavera».

Именно такие праздники — sagra — в Италии мне нравятся больше всего. Приедешь в какой-нибудь малюсенький городок, обойдешь его весь за полчаса, распробуешь продукт, в честь которого устроен праздник, во всех видах, посмотришь на костюмированное шествие, а потом усядешься за длинный деревянный стол вместе с местными жителями — и ешь, пей, веселись, сдвигай деревянные кружки в такт незнакомой песне. Evviva la sagra! Есть во всём этом какой-то очень простой и глубокий смысл: праздник как заслуженный отдых после долгой работы. Щедрость подлинного веселья, которого хватает на всех — и даже на случайных гостей.

Провинциальным гостеприимством можно насладиться в полной мере, даже будучи за рулем, — итальянская дорожная служба, к счастью, относится вполне снисходительно к паре стаканов вина, выпитых за обедом. В первую очередь потому, что это вино сопровождает еду, а не наоборот, и, конечно же, потому, что обильная итальянская еда действительно нуждается в том, чтобы ее запивали — и запивали именно вином. Формально допустимые нормы содержания алкоголя в крови в Италии такие же, как и везде, но, чтобы не отбирать права у половины страны, водителей на предмет количества выпитого проверяют крайне редко. По крайней мере, я ни разу еще не слышала «я не могу, я за рулем». Но, по-моему, это правильно. Итальянское винопитие не имеет ничего общего с алкоголизмом. Я много раз видела итальянцев «слегка навеселе», но ни разу не наблюдала итальянца, который не может встать на ноги, потому что он пьян. Обсуждая северные народы, сами итальянцы иногда добавляют вполголоса: «они пьют, чтобы напиться», — и цокают языками.

Что же касается знаменитых итальянских городов, куда я так стремилась поначалу, то к таким поездкам я со временем остыла. Итальянское экскурсионное движение, увы, совпадает по времени с общемировым экскурсионным движением.

Каждую секунду, проведенную во Флоренции, любой путешественник запечатлевается как минимум на десятке фотоснимков, на которых его никому не нужное лицо, вместе с сотней других лиц, останется жить в веках (или сколько лет жизни нужно отводить современной цифровой фотографии?) — в Японии, Америке, Австралии, Исландии или Китае. Толпа, похожая на первомайскую демонстрацию в большом промышленном городе, меня настораживает, как и любые другие проявления массового энтузиазма, даже если эти люди охвачены возвышенной жаждой прекрасного.

Наш друг Валерио, родившийся и выросший во Флоренции, судя по всему, примерно так же думает — хоть ему и не приходилось никогда участвовать в первомайских демонстрациях. Из своего легендарного города он сбежал в средневековую деревушку Поппьяно. Сидит себе у камина долгими зимними вечерами, листает Данте, а если одолеет жажда прекрасного, идет со стаканом в сад — любоваться знаменитым тосканским пейзажем в оригинале.

И каждый раз, еле выбравшись из флорентийской туристической толпы, я валюсь в садовое кресло рядом с ним и думаю: а может, он не так уж и не прав? Тем более что на полке у камина у него стоят прекрасные альбомы с репродукциями из галереи Уффици — только здесь, в тиши у камелька, и получается рассмотреть как следует всё то, что было невозможно разглядеть в толпе.