Наталья Осис - Солнечный берег Генуи. Русское счастье по-итальянски

Итальянцы будут заставлять вас есть так же, как русские заставляли вас в юности пить. Поэтому лучше всего заранее объявить, что вы еще не до всех кулинарных изысков дозрели — если такие есть, конечно; или придумать себе не до конца диагностированную пищевую аллергию, а уже на месте разбираться с чернилами каракатицы и прочими улитками.

Мне, например, первый раз в гостях предложили неровные куски вареного теста, перемазанные чем-то зеленым. Оказалось, что это была паста домашнего приготовления (высший шик!), которую хозяйка готовила лично, как и песто. Слава богу, это оказалось вкусно, но начинать есть мне пришлось с закрытыми глазами.

Тем не менее, в гостях у этих прекрасных людей бывать очень приятно. Вино льется рекой, еда вкусна (иначе и быть не может — это же итальянская еда), до ужина вас ждут аперитивы на террасе, после ужина — диджестивы: граппа, коньяк, бренди.

Каждый итальянский дом, даже если это маленькая квартирка под самой крышей, — отрада усталого путешественника.

Гостить подолгу — уже сложнее: жить в таких температурах, в каких привыкли зимовать итальянцы, русский человек не может. Каменные полы, каменные стены и восемнадцать градусов на термометре — вот нормальный климат обычного итальянского «casa dolce casa» [7] Итальянский вариант английского «home sweet home». .

Витрины магазинов зимой наполняются байковыми пижамами антисекс — комбинезонами толщиной в палец, еще на два пальца ворса; я уверена, что в таких можно спать и на снегу. После ночевок зимой в Тоскане (там, где Данте придумал ледяной круг Ада) я поняла, зачем нужен ночной колпак.

Сандро поставил отопительную систему буквально за год до нашего знакомства. А до этого протапливал отдельно только ванную комнату обогревателем, и на маленькой электрической печке грел себе пижаму: чтобы переодеться, дрожа, у той же печки и нырнуть с разбегу в кровать — пока теплый.

Удивительно, подумала я, ведь то же самое рассказывала прабабушка Наташа — про то, как жили на даче до того, как построили домик: «Нагреешься у костра, с одного бока, с другого, — и нырнешь в шалаш».

Чудны твои дела, Господи! Сколько у нас, оказывается, общего!

А тонкое одеяло, обязательно заправленное под матрас? [8] В заправленной по-итальянски постели одеяло не имеет пододеяльника, и постель складывается слоеным пирогом: простыня, еще одна простыня, одеяло. Всё это заправляется по краям под матрас — получается тугой конверт, в который надо засунуть себя, как открытку. Так, чтобы своими жалкими, посиневшими на холодных полах конечностями уж точно никак не согреть этот объем воздуха? И не пододеяльник — ни боже мой! — а только красивая старинная простынь, расшитая по краю, которая обязательно собьется и будет жить отдельной от одеялка жизнью, когда вы проснетесь ночью и все-таки решите как-то это всё из-под матраса выпростать и под себя подоткнуть.

Наша мультяшная Маша, поссорившаяся с подушкой, здесь бы давно обзавелась автоматом Калашникова и ограбила бы ночью магазин IKEA — шведы понимают в тепле, у них есть и пуховые одеяла, и пододеяльники.

Зато итальянцы умеют бороться с жарой и со светом.

Здесь очень любят разного типа ставни — глухие деревянные, как в Тоскане, или рольставни, как в Венеции (называются они, конечно, не жалюзи, а венецианы), или легендарные генуэзские персианы: еще одна гордость морской республики.

Персианы составлены из мелких поперечных дощечек, закрепленных под углом; они пропускают воздух и защищают от жары. «Персидские ставни» Северной Италии можно регулировать так, чтобы они защищали от солнца, в какую бы точку оно ни переместилось; а когда не хочется защищаться, можно высунуться из окна и вековым, неизвестно откуда взявшимся, но привычным движением распахнуть их как деревенские ставни в каком-нибудь бревенчатом доме и впустить весь блеск утра.

Когда дождь стучит по стеклам и подоконникам, я люблю слушать, как хлопает где-нибудь вдалеке плохо закрепленная ставня, и думать: вот бегает еще какой-нибудь горемыка под дождем, скоро добежит, стянет мокрые сапоги и прислушается, стоя в одном носке: о! персианы надо закрыть получше! — и побежит со своим носком в руке, накинет на петлю крючок, и блаженно улыбнется: наконец-то — дома, в тепле и за закрытыми ставнями.

Вообще позиция ставен является более чем понятной характеристикой человека, живущего за ними. О старушке, отрешившейся от мира, никто не скажет: она из дома не выходит. Итальянская старушка куда-нибудь да выходит непременно. О ней скажут: она уже сколько-то лет за закрытыми персианами живет. Я таких людей много знаю — и совсем необязательно старушек.

Обратный этому случай — своя терраса. Те, у кого она есть, регулярно зовут к себе в гости тех, у кого ее нет, и устраивают на ней долгие обеды, ужины или просто посиделки с мясом на гриле. Причем не обязательно летом: можно и в феврале славно обедать на террасе, если солнышко пригревает и какая-нибудь стена удачно защищает от северного ветра.

У нас терраса не совсем правильная — точнее, это не терраса, а покатая крыша, на которую ведет застекленная дверь кухни. На этой крыше надо бы оборудовать деревянный помост — и тогда уже звать друзей и устраивать ужины, но пока что там стоят шкафы со всякой всячиной, ступенечки вразнобой, на которых очень удобно сидеть и что-нибудь пить, кадки с непонятными растениями и огромный гамак.

Гамак Сандро привез откуда-то из Южной Америки, и он предназначен не для баловства, а для спанья, причем супружеского. По-итальянски такой размер называется «матримониале», и, когда Сандро применяет это слово к гамаку, я сразу вспоминаю книги Маркеса, где множество любовных баталий совершалось в гамаках, и никак не могу себе представить, как это у них получалось… Мы, когда влезаем в наш двуспальный гамак все вместе, барахтаемся в нем как рыбы в садке, пока там не останется кто-нибудь один — самый стойкий, чтобы, покачиваясь в тишине, наслаждаться первыми звездами на прозрачном вечернем небе.

Давняя подруга Сандро — прелестная девушка по имени Сильвия — позвала нас собирать виноград в деревушке, где живут ее родители.

«Деревушка» — это, конечно, совсем неправильное слово. Село или поселок — тоже неточно. Наверное, рассказывать надо так: где-то далеко, почти на самой границе Тосканы и Лигурии, на высокой горе, стоит замок; под замком теснятся каменные дома с островерхими крышами, а вокруг — глухая чаща. Всё это называется Веццано.

Домов и на полсотни не наберется. Маленький сказочный городок. Неправдоподобная красота. Горбатые улицы, устремленные вверх дома. Не хватает только братьев Гримм с котомками, как в фильме Гиллиама.