Юкио Мисима - Жизнь на продажу

— У меня нет родственников.

— Что же тогда делать с вашими деньгами?

— Почему бы вам не купить на них какое-нибудь крупное животное, например крокодила или гориллу, которое потребует вашего внимания? Замуж выходить не стоит, лучше провести остаток дней с этим существом. Мне кажется, более подходящего спутника жизни вам не найти. Только не вздумайте продать его на сумочки. От вас потребуется каждый день кормить, прогуливать питомца, посвятить себя ему. И каждый раз, глядя на своего крокодила, будете вспоминать меня.

— Странный вы человек.

— Нет, это вы странная.

Женщина отправила экспресс-почтой на абонентский ящик Генри короткое послание: «Приму участие в испытании лекарства за пятьсот тысяч иен. Мужчина». Ответ пришёл сразу. Время и место: 3 января, склад в районе Сибаура.

Ханио договорился встретиться с женщиной заранее. Зимним вечером они шли по пустынной улице, по обе стороны которой тянулись складские помещения. В небе над ними, будто раскачиваясь на ветру, висел осколок холодной луны. Они постучали в указанную дверь пять раз, как было условлено. Дверь открылась. Сделав несколько поворотов по лестнице, они спустились до самого низа и остановились перед ещё одной дверью — холодной металлической.

Открыли её, и в лицо хлынула волна тёплого воздуха. За дверью оказалось жарко натопленное, покрытое красным ковром помещение площадью метров двадцать.

В стене — два больших квадратных окна с видом на замусоренное морское дно. Оно было завалено всякой дрянью, в воде — ни одной рыбёшки. Лишь возле оконной рамы плавал маленький белесоватый кусок плоти — останки какой-то рыбы, больше похожие на человеческий зародыш. Ханио поспешил отвести глаза от этой картины.

В помещении было уютно — стоял электрический камин с красной подсветкой, имитировавшей горящие дрова. Электрокамин предпочли обычному, чтобы избежать необходимости выводить дым наружу.

Ханио и его спутницу ждали те самые три иностранца. Пожилой мужчина, державший на поводке таксу, видимо, и был Генри.

— В прошлый раз вы спрашивали, не нужно ли мне пятьсот тысяч, — начала разговор библиотекарша.

— Да, было такое дело, — ответил по-японски один из иностранцев.

— Вы хотели на мне какое-то средство испытать?

— Вы очень сообразительны. Именно так.

— Вот я привела вам человека. Я купила его жизнь. Давайте пятьсот тысяч.

Изумлённый иностранец заговорил с Генри на английском. Все трое стали шёпотом советоваться.

— Значит, вы в самом деле готовы к тому, что можете умереть?

— Ну да, — спокойно ответил Ханио. — А что вас так удивляет? Жизнь человеческая не имеет смысла, человек — не более чем кукла. И вам это прекрасно известно. Так что удивляться нечему.

— Ваша правда. Мы всё это время собирали жуков. Смешали их с бромизовалом и получили нужное средство. Испытали на паре человек. Получилось, как сказано в атласе, — подопытные двигались, подчиняясь нашей воле. Но склонить их к самоубийству пока не удалось. Остаются сомнения насчёт того, как этому мешает инстинкт самосохранения. Теперь, когда в вашем лице мы имеем человека, готового умереть, можно будет наконец провести этот эксперимент.

— Но сначала пятьсот тысяч, — повторила библиотекарша.

Генри приказал другому подчинённому принести деньги, аккуратно пересчитал и вручил ей. Женщина отделила десять банкнот и положила в сумочку. Остальные передала Ханио.

На стоявшем рядом столике лежал пистолет.

— Он заряжен. Снят с предохранителя. Нажимаете на спуск — и всё.

Ханио расположился в удобном кресле, проглотил порошок, который ему дали, запил водой.

…И ничего особенного не произошло.

Ханио не мог предположить, как резко изменится окружающий мир. Выпитый им порошок, изготовленный из никчёмных ленивых жуков, которые всю жизнь только и делали, что перелетали с цветка на цветок и тыкались своими грязными носами в пыльцу, никак не должен был превратить этот мир в цветущий сад.

Перед его глазами вдруг замаячило напряжённое лицо старой девы. Теперь можно было рассмотреть его в мельчайших деталях. Каждую морщинку под глазами, каждую пору на загрубелых щеках, каждую прядь волос. Всё, что он раньше не замечал, вдруг зазвенело множеством колокольчиков: «Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя».

Звук был громким и назойливым. Ханио захотелось заткнуть уши.

Если мир трансформируется в нечто значимое, у кого-то может возникнуть мысль: а стоит ли жалеть о смерти? Другие могут подумать: раз мир не имеет смысла, чего тогда хвататься за жизнь? В какой точке сходятся эти два подхода? Что касается Ханио, то для него обе эти дорожки вели к одному и тому же — к смерти.

Тем временем всё окружающее стало расплываться и вращаться. Обои на стенах выпучились, будто надуваемые изнутри ветром. Вокруг выписывали головокружительные пируэты стаи каких-то существ, похожих на жёлтых птиц.

Откуда-то донеслась музыка, которая принесла с собой видение: зелёный лес колыхался перед Ханио, словно заросли морской капусты, с веток свешивались кисти цветов, похожих на глицинии, под ними кругами носились дикие лошади. Он не понимал, по какой причине явилась ему эта картина, но чувствовал, что скучный мир, в котором он жил, мир газет, заполненных иероглифами-тараканами, изо всех сил старается принять образ чего-то чудесного, удивительного. Хотя сердце подсказывало Ханио: «Старания эти чересчур бросаются в глаза. Жалкие, бесполезные попытки. Что может сделать мир, не имеющий смысла?»

То, что испытывал Ханио, нельзя было назвать ни опьянением, ни экстазом, ни трансом. В один момент картина трансформации мира изменилась. Бессчётное множество гигантских сияющих игл пронизывало окружавшее его пространство. Кончики их раскрывались, и на свет появлялись цветы, напоминавшие цветы кактуса. Красные, жёлтые, белые. Ханио они казались вызывающе яркими, безвкусными. В мгновение ока иглы превратились в телевизионные антенны, и по воздуху, как рекламные дирижабли, поплыли зелёные пластиковые урны, заполнившие пространство помещения, в котором находился Ханио.

— Как это всё банально. Никчёмная ерунда! — вынес он свой приговор.

— Ну как? Можете сейчас умереть? — донёсся до Ханио чей-то голос.

— Да нет проблем, — ответил он и в тот же миг ощутил необычайную лёгкость в теле.

До этой секунды, как ему казалось, он был крепко привязан к стулу, а теперь руки и ноги обрели полную свободу — ими можно было шевелить как угодно. Конечности двигались не сами по себе, а по чьему-то приказу, и от каждого движения по телу Ханио пробегала приятная дрожь.

— О’кей! Тогда поехали. Следуйте моим указаниям. Я сделаю так, что вам будет легко и удобно.