Юкио Мисима - Жизнь на продажу

— Благодарю.

— Ну что ж. Протяните правую руку вперёд.

— Так?

— Да-да.

Ханио не слышал своих слов, голос просто звучал у него в голове, зато чётко слышал указания, которые давал ему собеседник:

— Дотроньтесь до лежащего на столике твёрдого чёрного предмета. Сожмите его в руке. Так, правильно. Курок пока не трогайте. Теперь осторожно подносите руку к виску. Медленно, не торопитесь. Расслабьте плечи. Нормально? Прижимаете дуло к виску. Как ощущение? Чувствуете приятный холодок? Похоже на чувство облегчения, когда при высокой температуре кладут на лоб пузырь со льдом. А теперь не спеша нащупайте указательным пальцем спусковой крючок…

Ханио держал пистолет у виска, палец лежал на спусковом крючке.

И в этот момент на него кто-то бросился, выхватил пистолет; тут же рядом грохнул выстрел, и в ушах зазвенел собачий лай.

От шока действие снадобья прекратилось. Ханио тряхнул головой и поднялся со стула. Очертания всего, что его окружало, приобрели чёткость. У его ног, скрючившись, лежала женщина, из её виска струилась кровь.

Толстяк с красным лицом, его худой, похожий на богомола, товарищ и элегантный джентльмен Генри стояли над телом в состоянии полной растерянности.

У Ханио кружилась голова. Он прижал к ней руку и, вытянув шею, смотрел на мёртвую женщину. В её правой руке был зажат пистолет.

— Что случилось? — обратился Ханио к краснолицему толстяку.

— Умерла, — безучастно ответил тот, нарушив висевшую в помещении тишину.

— Почему?

— Потому что любила тебя. Очень сильно. Другого объяснения я не вижу. Потому и умерла вместо тебя. Но раз она не могла перенести вида того, как умрёшь ты, достаточно было просто вырвать у тебя пистолет. Зачем себя-то убивать?

Ханио постарался собрать вместе разбегавшиеся в разные стороны неясные мысли. Причина самоубийства проста. Она его возлюбила, но на взаимность не надеялась. Вот и застрелилась. По-другому никак не объяснишь.

— Это самоубийство. Никаких сомнений, — продолжал краснолицый иностранец. — Нам не о чем беспокоиться.

Мысль о том, что теперь надо что-то делать с трупом, совершенно не приходила Ханио в голову.

Она его полюбила… Ну и дела! То, что в него втюрилась такая уродина да ещё застрелилась из-за него, — вообще из ряда вон. Поразительно: он дважды пытался продать свою жизнь, и оба раза жизни лишался не он, а другой человек.

Ханио с интересом смотрел на иностранцев: как они будут разбираться с этой ситуацией? Могут ведь его шлёпнуть на этом самом месте. Запросто.

Наморщив лоб, иностранцы о чём-то шептались, такса по-прежнему крутилась вокруг трупа и скулила. При виде крови в этом абсолютно домашнем создании вдруг проснулись звериные инстинкты. Кровь потихоньку вытекала из-под лежавшего на полу тела, будто норовила незаметно сбежать, пользуясь возникшим замешательством. Открытый рот женщины напоминал вход в тёмную пещеру, где начинался потайной ход, ведущий к концу света. Глаза были чуть приоткрыты, один глаз закрывала прядь жидких волос.

«Если подумать, я первый раз вижу труп так близко, — говорил себе Ханио. — Даже когда отца с матерью хоронил, было по-другому. Труп, он вроде бутылки с виски. Если разобьётся, всё выльется. Так и должно быть».

За окнами колыхалась мутная морская вода. Иностранцы продолжали держать совет. Ханио почти не знал английского и улавливал лишь отдельные слова — авиарейсы, авиакомпании, самолёты.

Один из них, обернув руку носовым платком, вытащил из сумочки погибшей тонкую пачку купюр и сунул деньги в руку Ханио со словами:

— Вот вам ещё. Только тихо. Одно слово — и…

Он резанул ладонью по горлу и издал характерный булькающий звук.

Ханио посадили в машину, куда уселась вся троица, и довезли до станции Хамамацутё. Никто из иностранцев не проронил ни слова. Они старались не замечать Ханио.

Машина тронулась с места. Ханио махнул рукой и тут же повернулся к ней спиной. Никаких волнений и эмоций, точно расстался с приятелями, с которыми вместе был на пикнике.

Он купил билет на электричку и стал подниматься по лестнице.

И тут в голове вновь ожили неясные, странные ощущения.

Унылые бетонные ступени, казалось, тянутся бесконечно. Ханио сосредоточенно ступал по ним, но, сколько бы шагов вверх он ни делал, платформа ближе не становилась. Чем больше ступенек он преодолевал, тем больше их становилось. Где-то там, наверху, звучали свистки кондукторов, прибывали и отправлялись поезда, перемещались толпы людей, но лестница, по которой он поднимался, никак не была связана с тем миром.

Он уже считал себя мертвецом. Свободным от морали, эмоций, от всего на свете. Но при этом, хотя он и смотрел на людей как на тараканов, у него не выходила из головы мысль, что женщина, которая его полюбила, мертва.

Ступени лестницы вдруг хлынули на Ханио бесконечным серым водопадом и вынесли его на платформу. Подкатила электричка, Ханио вошёл в открывшуюся дверь, едва держась на ногах от усталости. В вагоне было светло как в раю и совершенно безлюдно. Отделанные пластиком висячие ручки раскачивались в воздухе. Он схватился за одну из них. Хотя правильнее было сказать, что это белая ручка крепко схватила его за руку.

…Ханио с нетерпением ждал, чем кончится всё это дело.

Он страшно устал и, добравшись до дома, перевернул объявление на двери на ту сторону, где было написано: «ПРОДАНО». Он чувствовал себя совершенно измочаленным. Странно, но навалившаяся на него усталость продлевала его жизнь, приостановив исполнение приговора, который он сам себе вынес. Неужели даже заигрывание с идеей смерти требует такого расхода энергии?

Ни на следующий день, ни послезавтра в газетах не появилось ни строчки о том, что в подозрительно тайном притоне, прячущемся под водой, обнаружено тело женщины, покончившей с собой. Что же получается? Её труп так и оставили там гнить?

Постепенно к Ханио вернулись привычные ощущения. Те, что поселились у него в голове с того момента, когда он вознамерился свести счёты с жизнью. Когда всё стало казаться нереальным и лживым. Мир, в котором он жил, был лишён и печалей, и радости; всё было заключено в размытые контуры; отсутствие всякого смысла озаряло его жизнь и днём и ночью ровным, мягким светом, падавшим откуда-то со стороны.

«Эта женщина. Её не существовало. И этой тайной комнаты под водой, всего этого бреда тоже не было». Он решил для себя считать так.

Расслабившись, Ханио надумал пройтись по городу. Новый год всё-таки. Что-то он давно с девчонками не тусил. Даже странно как-то.

Прогуливаясь по Синдзюку, [10] Район в Токио, где находится крупный транспортный узел и множество увеселительных и торговых заведений. он обратил внимание на девушку, которая завернула в магазин, где шла распродажа. Его привлекла классная попка. Девушка сразу бросилась в глаза — она была без пальто. И это зимой, хотя день выдался тёплый. Роскошные бёдра, обтянутые клетчатой фисташкового цвета юбкой, напоминали ренуаровских женщин и в лучах зимнего солнца представлялись воплощением самой сути, которую несёт в себе жизнь. Всем своим видом она излучала необыкновенную свежесть, которую можно сравнить с ощущением от только что извлечённого из упаковки блестящего тюбика зубной пасты, сулящего бодрое и свежее утро.