Ася Лавринович - Загадай любовь [litres]

– Макеев тоже едет в поход? – удивилась Яна.

– Видимо, – растерянно отозвалась я, не двигаясь с места.

Так мы стояли почти с минуту неподвижно, гипнотизируя друг друга взглядами. Когда Макеев двинулся в нашу сторону, Яна склонилась ко мне и негромко проговорила:

– Ладно, вы объясняйтесь, а я пойду спасать Димку. Иначе сестренки его разорвут.

Рядом уже раздавались веселые голоса подруг и довольный голос Димы. Яна зря беспокоилась. Ее парень сразу нашел общий язык со Снежаной и Миланой. И, кажется, подход к родителям Казанцевой. Наверняка заверил, что ни в коем случает не будет мешать Яне с подготовкой к экзаменам и поступлению. Разве любовь – это что-то плохое? Если она взаимная и настоящая, то должна только окрылять и вдохновлять на подвиги и новые свершения.

Я вспомнила знакомство своих родителей с Тимуром. Тогда, на даче, Макеев представился моим парнем и тоже обаял маму и папу. И сестру. И без билетов на «Щелкунчика» Тимур бы обязательно понравился Алине. Он не может не нравиться. Об этом я думала, поджидая, пока Макеев ко мне подойдет. Он шел легкой спортивной походкой через платформу с таким серьезным видом, что у меня сердце тревожно замерло. Мне казалось, что сейчас он подойдет и скажет что-нибудь плохое. Например, что эти дни думал о нас и убедился в том, что нам не по пути… Стараясь унять волнение, я слабо улыбнулась.

Мне хотелось начать наш разговор с фразы: «Ты все снова не так понял», но слова застряли где-то в горле. Наконец Тимур подошел ко мне, встал напротив и мы молча уставились друг на друга.

Ну же, Наташа! Скажи, что эти дни ты места себе не находила! Что те стихи ты посвятила ему, Тимуру, а не Антону. Что именно Тимур вызывает в тебе бурю эмоций, от вселенской любви до большой ненависти из-за того, что заставляет чувствовать себя впервые в жизни так глупо. Испытывать незнакомые ранее сильные эмоции. Душевный вихрь, страх, притяжение. Скажи, что у тебя все полыхает внутри. Что ты сама себя в последнее время не узнаешь…

– Тоже едешь в поход? – вместо этого спросила я. И сама испугалась, как глухо и непривычно прозвучал мой голос.

Тимур кивнул. А потом серьезно сказал:

– Ты же не думала, что я оставлю тебя наедине со своим главным соперником?

Я невольно отыскала глазами Антона Владимировича. Вокруг географа и его девушки уже столпились наши одноклассницы. Подружка Антона Владимировича явно была смущена таким вниманием. Раскраснелась от мороза и, возможно, смущения. Она мило улыбалась всем и отвечала на какие-то вопросы.

– Нет у тебя никаких соперников, дурачок, – сказала я, повернувшись обратно к Тимуру. – Только ты мне нравишься… Как и я тебе. Но ты же не даешь мне ничего объяснить!

Тимур смотрел на меня настороженно, словно по-прежнему не верил. Но в глазах моих было столько отчаяния, что он не мог больше сомневаться. Да и голос прозвучал искренне. Возможно, я произнесла свое признание даже слишком громко, но сейчас мне было все равно. Плевать! Впервые в жизни я готова при всех признаться в своих чувствах человеку, который мне дорог. И нет мне дела до того, кто и что об этом подумает.

Я думала, что Макеев снова начнет занудствовать по поводу моей симпатии к его брату, но вместо этого Тимур молча взял меня за руку и повел к Антону Владимировичу. Там начинался всеобщий сбор. Наша электричка уже подошла. Многие смотрели на нас с Тимуром с интересом.

Особенно, конечно, нашему совместному появлению удивились близнецы. Они уставились на наши сцепленные руки и молчали. Что с ними бывает крайне редко. Скорее всего, Яна успела ввести их в курс дела, потому как лишних вопросов они пока не задавали, но выглядели озадаченными. Возможно, девчонки даже обиделись на то, что мы с Яной держали все втайне. Но так бывает, что хочется сначала разобраться в себе, а уж потом поделиться своими открытиями с близкими…

Антон Владимирович проверял списки. Кого-то вычеркивал, кого-то добавлял… И словно ничуть не удивился появлению Тимура, хотя фамилия «Макеев», конечно, не была заявлена. Они переглянулись, и географ сдержанно кивнул Тимуру. Отношения между братьями по-прежнему казались напряженными, что меня немного огорчало. После нашего примирения с Алиной мне казалось, что в семье каждого должны царить гармония и любовь. Особенно когда дело касалось Тимура и Антона Владимировича. Пусть я больше не испытывала любовных симпатий к нашему учителю, все-таки я уважала этого мужчину. Ни разу Антон Владимирович меня не подводил.

В электричку мы с Тимуром зашли одними из последних, пропустив вперед практически весь класс. Не хотелось лишних глаз и разговоров. Все места в этом вагоне были заняты, поэтому мы прошли в следующий – там было намного свободнее. В конце вагона, заняв две скамейки, сидели три парня с банками пива в руках и громко что-то обсуждали. Выглядели они, мягко говоря, не очень дружелюбно. Поэтому я старалась на встречаться с ними взглядами.

Мы сели недалеко от парней. Их присутствие меня почему-то беспокоило. Нехорошее предчувствие кольнуло внутри. Я чувствовала, как парни кидали на нас взгляды и о чем-то переговаривались. Тимур не обращал на них никакого внимания, а вот я места себе не находила. Один раз осторожно повернула к ним голову. Пялятся и пялятся. Достали! Потом один из парней что-то негромко сказал второму, и тот заулыбался. Хотя «заулыбался» – неточное слово. Скорее оскалился, как волк. Лучше бы мы остались в переполненном вагоне вместе с Антоном Владимировичем и другими ребятами. Пусть бы и ехали стоя, но зато без приключений. Но Тимур, по всей видимости, даже в одном вагоне с братом ехать не желал. А может, и правда хотел найти для меня свободное место… В любом случае в этот поход он отправился ради меня. И я не могла этого не оценить.

Тимур заметил мое беспокойство и спросил:

– Ты чего ерзаешь?

– Да так, – неопределенно отозвалась я, уставившись в окно.

Парни тем временем ненадолго забыли о нас и принялись громко обсуждать какую-то девчонку, у которой «такие формы…». Слушать сальные подробности было неприятно, но наши попутчики галдели на весь вагон. А когда какой-то усатый мужичок сделал им замечание, они послали его куда-то подальше. Мужичок в спор вступать не стал и быстро ретировался в соседний вагон. Если честно, я бы не отказалась сделать то же самое.

– А вообще, мне не нравится вон та компания, – негромко сказала я, склонившись к Тимуру.

– Вон та? – Тимур проследил за моим взглядом.

Все это время он находился в своих мыслях и не замечал ничего вокруг. Зато теперь тоже с любопытством осмотрел парней.

Как назло, те в этот момент снова обратили на нас внимание.

– Какие-то проблемы? – спросил самый здоровый из них. Он бесцеремонно положил ноги на скамейку и смотрел на Макеева с вызовом.