Александр Проханов - Горящие сады

— Микаэль, я ждал. Очень рад! — приглашал его в номер Бобров. Одновременно с рукопожатием легонько ударял в тугое, литое, как ядро, плечо. Радовался его красоте, силе, мягкой, появившейся на лиловых губах, улыбке.

— Простите, Карл. Я не мог появиться вчера. Обстоятельства помешали прийти, — гость быстро, последовательными ударами зрачков, оглядел комнату, словно снял мерку, моментальный план и чертеж с расположением дверей и окон, помещая себя в центр измеренного, осмысленного пространства. И это неясное, постоянное выражение тревоги не ускользнуло от него, режиссера.

— Наше прошлое свидание было очень важным для меня, Микаэль. Мне многое стало понятней в вашем движении, в вашей борьбе. Африканский национальный конгресс, бывший для меня, признаюсь, почти абстракцией, знакомой лишь по кратким сообщениям в прессе, олицетворен теперь вами, вашими друзьями. Прошлый раз вы принимали меня в своем бюро, а теперь я предлагаю вам этот номер. Здесь спокойно, никто не мешает.

— Это очень хороший номер, — сказал Микаэль. — Очень уютный. С тех пор как я покинул ЮАР, я перевидел столько гостиничных номеров, как правило, очень бедных. Увы, не могу принять вас, Карл, в моем доме. Он там, откуда я уехал давно.

— Когда-нибудь, Микаэль, я навещу вас в вашем доме, я верю.

— Когда-нибудь, обещаю вам, Карл, — засмеялся Микаэль, постепенно отпуская от себя поле настороженности и тревоги, занесенное им снаружи. — Как только мы победим и Африканский национальный конгресс соберется на свое первое заседание в Претории, вы получите официальное приглашение АНК в качестве нашего почетного гостя и друга. А потом я приглашу вас домой. Но пока, Карл, позвольте вам вручить другое, более скромное приглашение, — он достал из кармана карточку. — Сегодня вечером в «Олимпии» выступает наш ансамбль «Амандла». Вернулся из турне по Европе. Новая программа. Большой успех. Вам будет интересно, я знаю, — он передал Боброву билет. На нем черной краской был оттиснут кулак, сжимающий копье с наконечником. Бобров уже знал — это была эмблема боевого крыла АНК «Копье нации», наносящего расистам военные удары.

— Я не останусь в долгу. Вот вам ответный презент.

Бобров достал из шкафа монографию, посвященную его кинофильмам, богатое, с цветными иллюстрациями издание на английском, где мчались алые кони, взмывала в буре света ракета, вездеход прорезал бархан, цвела огромная яблоня, и герои его картин, оснащенные кто сварочным аппаратом, кто кистью, вырисовывали на огромном, в шестую часть суши холсте с небывалыми чертами портрет. Он писал посвящение под своей собственной, еще молодой фотографией.

Микаэль бережно принял подарок. Читал надпись, вы-шептывая сиреневыми губами. И Бобров испытал удовлетворение, видя книгу в его гибких, с розовыми ногтями пальцах, знакомых с автоматным спуском.

— Благодарю вас, Карл. К сожалению, я не видел ваших картин. Но я видел некоторые советские фильмы. Несколько фильмов о войне, которую вы пережили. Они произвели на меня большое впечатление. Я хочу, чтоб ваша картина о Южной Африке удалась. Ваша картина, надеюсь, станет вкладом и в наше дело. Здесь, на этом портрете, вы такой молодой, — он рассматривал фотографию, где Бобров — руки в боки, растрепанные волосы, на фоне самолетного киля. — Ничего, что я называю вас Карл? Мне трудно произносить русское имя Кирилл.

— Я уже привык, что вы меня так называете.

Микаэль подошел к окну, перелистывал книгу. Страницы, принимая в себя блеск океана, одна за другой перебрасывали отсвет на лицо африканца. И Бобров словно делал пробы, фотографировал, кадрировал его жизнь и судьбу.

Блеск. Перемена страницы. Он, студент африканского колледжа, изучает юриспруденцию, разбрасывает в аудитории прокламации АНК.

Блеск. Перемена страницы. Бунт в Соуэто. Пылающая баррикада повстанцев. Удары по толпе из брандспойта. Автоматные залпы в упор.

Блеск. Перемена страницы. Добровольный уход в изгнание. Лагеря молодых бойцов. Обучение стрельбе и минированию. Подготовка к возвращению на родину.

Блеск. Перемена страницы. Атака на полицейский участок. Горит подбитый «лендровер». Боевик-африканец с побледневшим лицом зажимает дыру в животе. Убитый полицейский в кювете. А он, сжимая автомат, огрызаясь короткими вспышками, продирается в колючих кустах, в холмы, в леса, от шоссе, где воет сирена, пульсирует лиловый огонь.

Блеск. Перемена страницы…

Бобров всматривается в Микаэля, в борца АНК, чувствуя его жизнь как непрерывную, добровольно избранную смену опасностей. Как ориентированное на юг устремление, где среди городов и алмазных копей, гарнизонов и атомных центров жил его непокоренный народ. Действовала мощная, внешне обильная цивилизация, но уже обреченная, расколотая, несущая в себе крах и крушение. И он, африканец, бил и бил в ненавистную твердь, вонзая копье своей ненависти; сквозь все динамитные взрывы, сквозь кровь и бессчетные жертвы прозревая иное общество, искупающее кровь и насилие.

— Микаэль, я хотел вас спросить, — Бобров извлекал из стола кипу южноафриканских газет, доставленных ему советским пресс-аташе, «Ранд дейли мейл», «Санди пост», «Ситизен», развертывая их все на жирных, через полосу, заголовках: «Шествие террора», «Война в городах», «Еще один полицейский пост атакован». — Хотел вас спросить, Микаэль, — он касался черных фотографий, где в похожей на нефть луже лежал убитый боевик-африканец, вывернул голову, блестя белками и оскалом зубов. Два полицейских в фуражках поднимали носилки, с которых свисала белая безжизненная рука. В копоти, с выломанной рамой, зияло окно. — Этот последний налет на полицейский участок. Не поймешь, как все здесь случилось. В моей картине будет сцена атаки. Бойцы, отправляющиеся на задание. Бой, диверсия. Я хочу все это знать. Вы должны мне помочь. Я слышал, вы были ранены. Вы участвовали в операциях. Расскажите, как это бывает.

Микаэль смотрел на газеты. На дверь. На стены. На откинутую штору окна. Нерешительно улыбнулся:

— Я не все могу говорить, Карл. Есть тактика, есть конспирация. Есть особые, свойственные нам приемы борьбы, о которых не знает полиция. Например, вот эта операция в районе Орландо, — она еще не закончена. В районе Орландо армия проводит охоту в поисках наших людей. Участвуют броневики, вертолеты. Я не все могу говорить. К тому же я отошел от «Копья нации». Здесь, в Мозамбике, я занимаюсь политикой.

— Понимаю вас, Микаэль, — Бобров шагнул к тумбочке и включил кассетник, наполнив номер мягкой и плотной музыкой. — Я и не прошу вас о многом. Мне не нужны конкретные сведения о будущих, конкретных, запланированных операциях. Я и не спрашиваю, связаны ли вы вообще с «Копьем нации». Но я знаю — вы были в бою. Вы понимаете, что такое бой, нападение. Как я должен все это снять? Меня интересует схема. Модель атаки. Нарисуйте. Как это бывало у вас, — и он выложил на стол чистый лист, выкатил на него карандаш.