Александр Проханов - Горящие сады

Он увидел, как с земли, выбрасывая вверх руки, словно хватаясь за трассы, поднялась на колени женщина, и ему показалось, что это Мария, и он крикнул громко: «Мария!», и кинулся сквозь стеклянную дверь на лестницу, слыша лающий крик команды, вой и внизу играющую в доме музыку. Бежал по ступенькам, бестолково расставив руки, и почувствовал короткий, двойной удар по ногам, ломающий их, кидающий его вниз по ступенькам. Удар был из сада, и, кувыркаясь, оббиваясь о ступеньки и теряя сознание, он успел разглядеть излетающее из сада, пунктирное завершение очереди, вонзившейся куда*то под крышу.

Очнулся на нижней открытой площадке в нелепой позе: вниз головой, с подломленными под себя руками. В саду ярко, трескуче горел гараж, и в пламени черным остовом сквозил «мерседес». Все так же играла музыка, но криков не было слышно, а снаружи урчал грузовик, и солдаты, обегая двор, оглядываясь, пятились, исчезали с лужайки.

Он попробовал повернуться, вытащить руки. И от боли в ногах опять потерял сознание. Когда пришел в себя, стало еще светлей. Внизу шумело и трескалось, и он понял, что дом горит. Он слушал приближение огня, идущего валом, съедавшего нижний этаж, и, высвободив руки, убедившись, что они здоровы и целы, подтянулся ими вперед. Боль в ногах была нестерпима, и в паху и выше, до самого пояса, и он, на грани нового обморока, ухватился за край ступеньки, подтянулся, вволакивая наверх перебитую часть тела. Руки соскользнули, и он ударился подбородком в ступень. Ему показалось, что там, наверху, кто*то есть, кто*то за ним наблюдает. Огонь наваливал сзади на близкую, готовую лопнуть переборку, выбивался из-под порога, и он, страшась этого живого, насылаемого на него огня, в последнем усилии, в последней вере, слабо крикнул: «Спасите!» И на этот крик отворилась верхняя дверь, и возник длинный уходящий вверх просвет. И в этом просвете — холм, поросший растениями, и перед самым его лицом — синяя лесная геранька, и за ней, на пеньке — его бабушка, в белой шляпке, с раскрытой книгой. Смотрит на него, улыбается, манит к себе, и он, прижимаясь к теплой родной земле своим молодым, гибко-звериным телом, движется к ней, на ее карезолотистые, излетающие из глаз лучи.

Торговцево, 1983