Андре Моруа - Литературные портреты: Искусство предвидеть будущее
- Название:Литературные портреты: Искусство предвидеть будущее
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Аттикус
- Год:2021
- Город:Москва
- ISBN:978-5-389-20255-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Андре Моруа - Литературные портреты: Искусство предвидеть будущее краткое содержание
В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Литературные портреты: Искусство предвидеть будущее - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Вот почему, рискуя остаться вне сегодняшней моды, я так привязан к Роллану. В лучших своих произведениях он истинно велик. Он ясно видит, что искусство возвращает нас к природе. Музыка, живопись, литература – инструменты, с помощью которых можно внести в мировой хаос доступную человеку гармонию. «Искусство – тень, которую человек отбрасывает на природу… Неисчислимые сокровища природы проходят у нас между пальцами. Ум человеческий пытается черпать воду решетом… Уму необходима была некая ложь, чтобы понять непостижимое; и так как он хотел в нее верить, то и поверил… Время от времени гений, соприкасаясь на миг с землей, замечает вдруг поток реальной жизни, выплескивающийся за рамки искусства» [172] Перевод М. П. Рожицыной.
. Случались моменты, когда Жан-Кристоф, очарованный красотой сущего, пытался распрощаться с искусством. Порой и сам Ромен Роллан при виде того или иного пейзажа ощущал нечто, превосходящее понимание человека. Но точно так же, как его герой, он всегда возвращался к своему искусству, потому что был человеком и потому что именно через искусство глубже постигал природу.
«О музыка, мой старый друг, ты лучше меня! Я неблагодарный, я гоню тебя прочь. Но ты, ты не покидаешь меня, тебя не отталкивают мои капризы. Прости, ведь ты прекрасно знаешь: это только блажь. Я никогда не изменял тебе, ты никогда не изменяла мне, мы уверены друг в друге. Мы уйдем вместе, моя подруга. Оставайся со мной до конца!» [173] Перевод М. П. Рожицыной.
Прожив двадцать шесть лет в Швейцарии, Ромен Роллан купил дом во Франции в месте, притягивающем к себе любого паломника, – в Везеле [174] Расположенная в Бургундии на горном склоне старинная коммуна Везеле известна тем, что здесь находится построенная в XII в. базилика Марии Магдалины, где хранятся мощи этой святой.
, и приобретенное им жилище было достойно этого крестоносца. Но едва он обосновался в новом доме, едва приступил к работе над «Робеспьером», как грянул гром – было заключено Мюнхенское соглашение [175] Договоренность руководителей Великобритании и Франции с Гитлером в 1938 г., развязавшая ему руки для вторжения в Чехословакию. – Ред.
. Год спустя, в сентябре 1939 года, Роллан отправляет тогдашнему премьер-министру Эдуарду Даладье [176] Даладье Эдуард (1884–1970) – премьер-министр Франции в 1938–1940 гг., участник Мюнхенского соглашения. – Ред.
письмо с заверениями в полной преданности делу демократии. Поскольку речь идет о защите дела столь же благородного, как было при Вальми, он делает свой выбор. С террасы своего дома в Везеле он видит равнину, где когда-то проповедовал святой Бернард [177] Бернард Клервоский (1091–1153) – католический святой; в 1146 г. выступал в Везеле с проповедями в пользу 2-го Крестового похода. – Ред.
и где сейчас, «вздымая светящуюся под солнцем пыль, двигались войска». А над войсками, в чистом летнем небе, щедро расточала боттичеллиевскую благодать – и собственную ложь – Лилюли.
Он советовал молодым людям, чтобы те не дали себя запугать видимостью несчастья. «Подобное испытание должно быть спасительным для крепкой породы. И я вижу, как после поражения, с самого его дна, встанет поздоровевшая и помолодевшая Франция – если, конечно, она этого захочет. Я верю в будущее своей страны и всего мира… и я прощаюсь с ними в самом разгаре войны со спокойным сердцем и духом, закалившимся в этом землетрясении. Я возвращаюсь, как Кандид, в свой сад, в свой сад без границ» [178].
Жизнь Ромена Роллана завершалась, как бетховенская симфония, многократным повтором утверждения – идеального аккорда.
Кристоф перешел реку. «Всю ночь он шел против течения… Те, кто видел, как он отправлялся в путь, говорили, что он не дойдет. И еще долго его преследовали колкости и смех… Теперь Кристоф уже слишком далеко, чтобы до него донеслись крики оставшихся на берегу… Кристоф, едва не падая, достигает наконец берега. И говорит младенцу, которого несет на плече:
– Вот мы и пришли! Какой же ты тяжелый! Кто ты, дитя?
И дитя говорит:
– Я – грядущий день» [179] Перевод М. П. Рожицыной. В отрывке из финала романа «Жан-Кристоф» речь идет о святом Христофоре, но Моруа убирает слово «святой» и подменяет его имя именем героя. По-французски они звучат одинаково.
.
Оптимистичный финал? Вовсе нет. Потому что грядущего дня ни Кристоф, ни Роллан не увидят. Да и будет он таким же суровым, как день прошедший. Но работа от зари до зари окончена. Дело сделано. И вот уже младенец на берегу. Ваша очередь, молодые люди!
Жан Жироду
В плеяде нашего поколения Жироду был звездой первой величины. Было время, когда нас завораживали спектакли, в которых играли Жуве, Ренуар, Валентина Тесье [180]. К тому же пьесы Жироду успокаивали нашу совесть – мы себя чувствовали честными людьми и гордились собой, восхищаясь великим писателем и достойными его актерами. Теперь пылкость нашего поклонения поставлена под сомнение. Отсверкавшие словесные фейерверки представляются суровым судьям не более чем золой и погасшими угольями. Однако я только что перечитал всего Жироду, прозу и драматургию, и, если мне и случалось чувствовать утомление от его блестящих и поверхностных приемов изложения, все же он заново покорил меня, и я не изменил к нему отношения. За играми и шутками я разглядел чистоту, благородство и любовь к той Франции, которая и есть истинная Франция, к тому человеку, который и есть настоящий человек. Не все творения Жироду останутся в веках (что можно сказать о любом писателе), но уцелеют несколько дивных страниц, несколько безупречных монологов, несколько фраз, обогативших звучание нашей речи. Тот Жироду, которого я знал и, как живого, вижу сейчас перед собой – улыбчивый и серьезный, насмешливый и строгий, дипломатичный и богемный, – продолжает жить в своих эссе, в «Белле», в «Интермеццо». Пока во Франции будут существовать маленькие городки, жить мелкие служащие, юные девушки и белочки, пока в ней живо воспоминание о Лафонтене, сохранится в ней и незримое присутствие Жироду.
«БЕЛЛАК, главный город округа (Верхняя Вьенна); 4600 жителей. Дубильное производство. Родина Жана Жироду». Вот что можно прочесть сегодня в «Малом Ларуссе» [181]– и от чего Жироду пришел бы в восторг. Беллак на всю жизнь остался его излюбленным мифом – воплощением провинциальной Франции. В маленьком городке, где его отец служил инженером в Управлении мостов и дорог, он познакомился с контролером Палаты мер и весов, инспектором учебного округа, учительницей, сделав их персонажами французской действительности. Благодаря ему не только Беллак, но и все расположенные по соседству с ним городки Лимузена – Бессин, Сен-Сюльпис-Лорьер, Шато-Понсак – овеяны поэтической дымкой (как Шато-Тьерри – благодаря Лафонтену, как Ферте-Милон – благодаря Расину). Если в его романе встречается невинная девушка, то это всегда девушка из Беллака. «В представлении его боливийских или австралийских читателей у Франции есть свой Байройт [182]– это Беллак» [183].
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: