Эмма Страуб - Здесь все взрослые [litres]

Портер обрадовалась Сесилии, второму по значимости достижению ее брата, а первое – в старших классах он научил ее крутить косячки, хоть и был младше нее. Это за ним водилось всегда – сверхъестественная уверенность в своих возможностях. Наверное, он в темноте отрабатывал сей навык часами, правда, Портер того не видела. Ей хотелось рассказать брату про свою беременность, из всей семьи именно он воспримет эту новость с подлинным энтузиазмом. Впрочем, хоть Портер и живо помнила день, когда родилась Сесилия, тогдашние ощущения брата превратились в какой-то далекий континент, во всяком случае, очень далекий от ее растущего живота – вряд ли им удастся говорить на одном языке. Ники тогда было двадцать три, сам еще ребенок. И его ощущения не сравнить с ее нынешними. То же и с Эллиотом – рядом жена, есть план и все разложено по полочкам, к двадцать пятой неделе у двери стояла сумка с вещами для больницы. Лучше она подержит тайну там же, где и будущий младенец – в себе.

А вот и мама – покачивается у стойки, орудует на своем кухонном островке, водрузив на него локти, телефон зажат между ухом и плечом, подросток из пятидесятых. Астрид с кем-то говорила шепотом.

– Мама, – снова позвала Портер, подошла ближе и коснулась спины Астрид.

Нельзя ее пугать, все-таки Астрид почти семьдесят, конечно, женщины сильнее и крепче не сыскать, прямо на грани бессмертия, но Портер услышала про Барбару Бейкер от Уэсли Дрюса, и внезапная смерть стала ближе, хотя, если мыслить статистически, она как раз отдалилась. Так или иначе, Портер слегка нервничала.

Астрид резко обернулась.

– А-а, привет. Привет. Хорошо. – Это уже в телефон. – Слушай, пришла Портер, поговорим потом. Есть? Да. Я тоже. Большое спасибо. Пока.

– Где Сесилия? – спросила Портер, ставя на кухонный островок коробку с выпечкой.

Астрид обошла ее, следуя за телефонным шнуром, и повесила трубку на место.

– Наверху, наверное, душ принимает. Ты не поверишь, я позвонила Бобу – ты же про Барбару слышала? – Портер кивнула. – Позвонила Бобу с соболезнованиями, я ведь была там, понимаешь, и знаешь, что он мне сказал? – Рот Астрид распахнулся, как фонарь из хэллоуиновской тыквы, нижняя челюсть отвалилась вниз. – Она ушла от него и перебралась к матушке в «Херон медоуз»! Она жила с матерью! В доме для престарелых! А матушка, бедняжка, уже совсем не врубается, может, приняла Барбару за новую сиделку. Вот чудеса, в жизни такого не слышала. – Астрид высморкалась, шмыгнула носом.

Портер открыла коробку с выпечкой и начала есть, подставив снизу ладонь, чтобы в случае чего поймать крошки.

– Тебе эта история кажется забавной?

Астрид махнула рукой перед лицом.

– Забавно, не забавно – такова жизнь! Оказалось, что жить с мамой, у которой деменция – это же называется «деменция», да? – забавнее, чем с мужем, с которым ты прожила тридцать пять лет, а в итоге тебя отправляет на тот свет школьный автобус! Может, она как раз посылала по почте бумаги на развод. Надо спросить у Даррелла. Он носит почту в «Стрижем красиво», наверняка в курсе. Почтовый ящик – на его маршруте.

– Мама, ты, часом, не спятила?

– Ты так считаешь? – Астрид поправила волосы. – Просто я – человек любознательный.

– Я тебе хотела кое-что сказать, мама. – Портер потянула дверцу холодильника, руки вдруг покрылись гусиной кожей.

Она зажмурилась и представила, что обращается к яйцам. Будь тут отец, он бы радостно потер руки – что такое скажет дочь? Будь тут отец, вряд ли она решила бы, что ей пора заводить ребенка.

– Портер! Привет!

На кухне бесшумно – в носках – появилась Сесилия.

Портер обернулась, широко распахнула руки и позволила Сесилии врезаться в нее со всей силой. Дети Эллиота – настоящие монстры, существа, которые наверняка будут совершать двуличные и омерзительные чиновничьи преступления, а вот Сесилия – главная причина, по которой Портер решила завести ребенка: появится в твоей жизни такой толковый, забавный и умный человечек, и он будет любить тебя вечно. Вот бы ее клонировать, или удочерить, или просто превратиться в нее. А лучше – все вместе взятое.

– Как доехала? Как мой глупый братец?

Портер расцеловала Сесилию, в одну щеку, потом в другую – так всегда делала и Джульетта.

– Отец в норме. Доехала хорошо. Я в дороге читала, как Гарри Поттер и Гермиона едут к его родителям, где женщина превращается в змею. Съела сэндвич из индейки, с тонким листом салата и огромной помидориной, так что, вполне возможно, у меня пищевое отравление.

Сесилия пожала плечами и прислонилась к стойке, расслабила торс, вдавила его в гранит. За месяцы с их последней встречи Сесилия превратилась в девчонку-подростка, которой все до лампочки, пора пришла по расписанию. В ее прошлый приезд, восемь месяцев назад, на Рождество, такого за ней не наблюдалось, и у Портер даже зашлось сердце – видеть на этой кухне юную пофигистку, какой когда-то здесь же была она.

– Мама, давай я отвезу нашу крошку пообедать. – Портер схватила Сесилию за руку. – Я так рада тебя видеть, Птенчик.

– Только прошу тебя, давай без Птенчика, – возразила Сесилия с улыбкой.

– Портер! – воскликнула Астрид, принимая обычный строгий облик. – Дом ломится от еды! Впрочем, не важно. Мне, кстати, тоже есть что тебе сказать. Берди возражать не будет, она только придет в восторг.

– Всегда пожалуйста, – кивнула Портер.

Сесилия по-собачьи склонила голову набок. Именно так это выглядит, когда родители стараются не ругаться при ней, просто открывают и закрывают рты, как выброшенные на песок рыбы.

Сесилия выудила из коробки кусок пирога с яблочной начинкой, надкусила его.

– Вам надо поговорить наедине? Я подожду в своей комнате. – Она взглянула на Астрид, потом на Портер.

– Ты просто замечательная, – похвалила Портер. – Серьезно. Как тебе удалось стать такой чудесной и взрослой? Правда. Хочешь перекусить в городе? Через несколько минут?

Как беременные, так и подростки способны поглощать несметное множество еды в любой день, их тела активно обретают новые формы.

– Давай, – согласилась Сесилия.

Астрид сунула под пирог тарелку, а Сесилия унеслась наверх. Портер и Астрид подождали, пока она исчезнет, за ней захлопнулась дверь – там когда-то была спальня Портер, – и возобновили разговор.

– Надо на выходные пригласить Эллиота с семейством, – предложила Астрид. – Приедешь? Я позову Берди. Вы же знакомы? Ну и, разумеется, Сесилию.

– Мама, я беременна, и, конечно, я знаю Берди, она стрижет тебя уже невесть сколько лет, а по понедельникам вы вместе обедаете, – выдала Портер.

– Что? – изумилась Астрид.

– Я беременна, – повторила Портер. – Или ты насчет ваших обедов с Берди?

– Извини, Портер, – проговорила Астрид. – Вроде такой опасности не возникало. Я хорошо помню наш последний разговор, у сестры Джонсон в кабинете всегда стоит ваза с презервативами. Господи, сколько эту тему перетирали в городском совете, вот идиоты! Конечно, это было давно, но ты же все помнишь. Что случилось? Рассказывай.