Эмма Страуб - Здесь все взрослые [litres]

На стене возле двери в туалет висела большая информационная доска – распечатанные на принтере объявления о внеклассных занятиях, наборах в команды, прослушиваниях для занятий музыкой, о клубах. В старой школе Сесилия ходила в дискуссионный клуб, тут ничего такого не предлагалось. Она скользнула глазами по комедийным и трагедийным маскам – пьеса называлась «Музыкант», вроде бы для маленького города совсем не в тему. Футбол и волейбол ей и на фиг не нужны, занятие для дураков. Танцы – это по крайней мере красиво и артистично, но она опять же не по этой части. Если что и привлекло внимание Сесилии, так это листок в правом нижнем углу доски, явный уголок для растяп: СОБИРАЕМ ЭКИПАЖ ДЛЯ ПАРАДА! СТРОИМ ПЛАТФОРМУ ДЛЯ ПРАЗДНИКА УРОЖАЯ ЭТОГО ГОДА! НИКАКИХ НАВЫКОВ НЕ ТРЕБУЕТСЯ! Ниже стояло имя госпожи Школьник и номер класса, Сесилии уже известный. Построить платформу на парад – для школы Нью-Йорка чистая экзотика. Бери и не думай, столичная штучка! Сесилия представила себя с молотком в руках, тут же развеваются флаги, все искрится и сияет. Поди плохо!

Порой Астрид казалось, что она не уделяет детям должного внимания, – и тогда она объявлялась и приглашала их пообедать. Это работало, когда они учились в колледже и перебивались с хлеба на воду, сидели на лапше быстрого приготовления и ореховом масле. Работало и сейчас, по крайней мере с Портер, ее нетрудно соблазнить приглашением на ризотто и бокал вина в обеденную пору. Астрид вытаскивала детей, даже когда особенных тем для разговора не было, а когда были – сам бог велел. Извиняться она не любила. Ей претило признавать, что она что-то сделала не так. А после смерти Расселла она вообще забыла, что такое извиняться, мужа нет, браниться не с кем. Наступишь кому-то на ногу, зацепишь кого-то тележкой в супермаркете – вот и все причины для извинений.

Компания Эллиота, «Стрик-строитель», находилась в здании, которое они же и спроектировали. Чуть в стороне от центра, за пределами исторической зоны. Ярко-голубое сооружение приводило в трепет своими перевернутыми пропорциями – эдакий пляжный домик где-нибудь в Северной Каролине, висит на веретенообразных сваях метрах в шести над землей, а внизу – открытая парковка. Десятилетиями на этом месте стоял небольшой дом, Эллиот его приобрел, снес и заменил сияющей новой конструкцией, точно вписавшись в отведенное пространство. Кто-то жаловался, да и сама Астрид в минуты откровенности признавала: будь это не ее сын, а кого-то другого, она бы согласилась с живущими по соседству – не дом, а бельмо на глазу. Но Эллиот – ее сын, этот проект для него много значил, и сыном и его детищем Астрид гордилась. По крайней мере на людях.

После колледжа Эллиот рвался в юридическую школу, однако по результатам тестов не добрал нужных баллов, желание его не сбылось, и какое-то время ушло на то, чтобы понять – чем же заняться? Юристом был Расселл, и Эллиот – Астрид прекрасно это видела – хотел пойти по стопам отца, быть продолжателем его дела, и вот эта надежда рухнула. Учась в колледже, летом он подрабатывал на стройке, как и все его клэпхэмские друзья. Приходилось потеть на жаре, платили наличными, мускулы крепли, все в выигрыше. Так и получилось, что после колледжа Эллиот пошел в строительство, вроде бы временно, а оказалось – навсегда. Через семь лет он стал владельцем компании. Многие считали это успехом, – но только не Эллиот.

Астрид поставила машину рядом с его зданием.

– Я здесь, – сообщила она. – Выходи, пора обедать. – Через пять минут из двери своей конторы выскочил Эллиот и понесся к ней по мощеной дорожке.

– У меня мало времени, – сказал он.

– Прекрасно, – заметила Астрид. – У меня тоже. Скажи, куда идем, мне все равно.

Он указал направо, и они быстро пошли по тротуару, время от времени нагибаясь под нависающими ветками деревьев. Эллиот был заметно выше Астрид, но она не отставала.

– Обед с боссом! – бодро объявила она, шагая с ним в ногу.

Воздух был теплым и вязким, жара слепила. Рядом с Эллиотом голос Астрид всегда звучал звонче и как-то компенсировал его обычно мрачное настроение. От природы она не была бойкой, высокие нотки в своем голосе ей не нравились, и что с этим делать, она не знала.

– Мама, у меня восемь сотрудников, а не восемьсот. Что ты, в самом деле!

– А подрядчики-строители? Со мной можешь не скромничать, Эл, это очень много народу. – Астрид взяла сына за руку, легонько ее погладила.

Ники был ласковым мальчиком и вырос ласковым мужчиной, всегда поцелует ее при встрече и прощании, а то и просто так. А Эллиот к матери не прикоснется, она для него не больше чем добрая старушка на свадьбе друга. Мать одна, а дети разные. Пол ребенка тут ни при чем, дело не в том, что мальчикам дарят грузовички, а девочкам – куклы, хотя Астрид, молодая мама, всегда ломала голову – что же купить дочке? Ведь подростки по-разному плачут или прячутся, эта разница остается и во взрослом возрасте. Когда Ники собрался жениться, он прислал открытку с сообщением о свадьбе, и Астрид узнала об этом первой после почтальона. А когда женился Эллиот, Астрид, которой по плечу любая задача, пришлось сидеть и смотреть – сторонняя наблюдательница! Она надеялась, что с Портер будет иначе, ей найдется место во взрослой жизни дочери, какого не нашлось в жизни сыновей, однако и этот корабль, судя по всему, отправился в открытое плавание. Какой ключик она не смогла подобрать? Астрид считала, что людям нужно оставлять свободное пространство, в частности, ее детям. Ведь пространство требуется всем. Две подруги Астрид присутствовали при родах своих дочерей, смотрели, как те прорываются сквозь огненный круг и сами становятся матерями – высшая форма волшебства. Астрид знала: этот путь – не для нее. Смотреть, как тужится дочь, как из-под нее в пластиковый мешочек натекает кровь? Дома надо расспросить Сесилию, как прошел ее день. Сесть с ней рядышком, подняться к ней в спальню, может, даже устроиться на полу.

Эллиот вел ее к «Месту», в этом ресторане Астрид не была лет десять, когда-то ей там скормили расплавившегося от жары тунца. Выцветший тент, пластиковые скатерти и второразрядная еда в придачу, впрочем, Астрид не из нытиков.

– Идем сюда, у них есть сэндвичи, – сказал Эллиот и придержал дверь для матери.

Они заняли столик у окна. Эллиот открыл заламинированное меню на много страниц, тут же захлопнул и повернулся в ожидании официантки.

– Суп из томатов, пойдет. Интересно, горячий или холодный? Холодный суп из томатов – звучит привлекательно, да? Наверное, пюре? Или на основе сливок. Суп-пюре – сегодня вряд ли. – Астрид сложила меню – посмотреть, что там на обороте. – О-о, у них есть фирменные блюда! Заметил? Наверное, возьму суп и половину сэндвича. Да, то, что надо. Ты сзади посмотрел?