Александр Сегень - Эолова Арфа

— Неосмотрительность, — добавил Сегель.

— Самонадеянность, — возмущенно вставил свою оценку Кавтарадзе.

Остальные молчали.

— Под суд его! — съёрничал Швырёв.

— Под суд? — сузил глазки Аполлинариевич. — За что же под суд? За правду? За честность? За прямоту? А ведь такими, как Незримов, были мои герои-молодогвардейцы. Такие прямо скажут высокопоставленному подонку, что он подонок, а не станут лебезить во имя своего шкурного будущего.

Чем больше говорил Папа, тем с большим восторгом смотрела на него Мама, а вместе с ней и все их дети.

— Так что не под суд, а скажем товарищу Незримову спасибо, — закончил Герасимов длинную похвальную речь. — Эпиталаму в его честь мы слагать не станем, а на следующих занятиях поговорим обо всех режиссерских и операторских приемах, названных им. А коли что забудем, он нам напомнит. Так, потомок богов?

— Хорошо, Сергей Аполлинариевич! — воскликнул Эол. И добавил: — И вот еще. Там у вас старый врач говорит о том, что у него отказывает сердце, а при этом курит. И у зрителя возникает вопрос: «А не дурак ли ты?»

Тут уж все вместе захохотали и Мама, и Папа, и все их дети.

— Незримов, тебя ничем не прошибешь! — кричал Герасимов.

Вскоре под руководством мастера начались съемки дипломного фильма Незримова и Ньегеса. Поскольку там зима постепенно переходит в весну, то и снимали в хронологическом порядке. Сцену Ворошилова с Тимошенко разыграли актеры из «Сельского врача» — Григорий Белов, что играл того самого курящего пожилого врача, и Виктор Ключарёв. Шаталова сыграл Захарченко, Громова — Маренков, Лосева — Гущин из мастерской Ромма. Врача Мезгирёва должен был играть Рыбников, но в феврале он сильно обиделся на Эола, когда тот недружелюбно выразился в адрес Ларионовой:

— Да надоел ты со своей тоскливой любовью, Коля! Найди себе другую, зачем тебе эта вертихвостка!

— Но-но! А по морде не желаешь ли?

— Извини. Просто я тебе друг, и мне тебя жалко. Драться с тобой не хочу.

И от съемок Коля отказался. Ну и ладно, зато с ролью хорошо справился Анатолий Дудоров, игравший в «Сельском враче» плохого доктора Тёмкина. Он и по возрасту больше подходил, Мезгирёв старше.

С главной и единственной женской ролью пришлось пойти на конфликт в семье. Лида конечно же ждала эту роль, но, когда подошло время съемок эпизодов с медсестрой Лебединской, Эол лично отправился в Новокузнецк и привез оттуда новогоднее чудо — Веронику Новак. Жене сказал, по своему обыкновению, жестко и честно:

— Прости, но ты сейчас не в форме. А ждать, когда придешь в форму, значит, потерять еще год работы. У нас все действие происходит зимой и весной. Ты сама знаешь.

— Между нами все кончено! — ответила Лида и укатила на Таганку. Пить временно завязала, но было уже поздно.

На время двух недель съемок Веронику подселили к Меньшиковой и Румянцевой. Те, конечно, тоже обижались: не мог Лидку свою снимать по известным причинам, так мог бы кого-то из них позвать, но он объяснил им:

— Девчонки, поймите, Лида бы вам не простила, что вы согласились. А Вероника приехала и уедет скоро.

— Но она же не актриса!

— Это не страшно. Все данные у нее есть. А главное, она при этом — настоящая медсестра.

Герасимов поморщился:

— У тебя с ней что, трали-вали? Не помешает работе?

— Ну вам же это никогда не мешало, — ответил Незримов.

— Опять хамим? — в шутку злился мастер.

Вероника играла не идеально, но в целом неплохо. Ей шло не только платье для правительственного бала, но и солдатская форма с юбкой по колено. В таком наряде она выглядела по-особому пленительно, гимнастерка едва не лопалась на груди. И однажды, когда все отправились обедать, они остались вдвоем в операционной палатке, он усадил ее на колени и стал целовать. Она сопротивлялась недолго, он подобрался к ее груди, она задышала, задышала и выдохнула:

— Какой ты... У меня уже все цветы распустились.

Тогда он бросил на пол шинель, повалил на нее красавицу сибирячку, но она вырвалась:

— Застукают!

И они так и не стали до конца любовниками.

— Не могу, — отказывалась она, когда он тащил ее в их с Лидой семейную комнату. — Как-то это... нечистоплотно.

— Ну хочешь, договорюсь с кем-нибудь из ребят, чтобы часик погуляли?

— Этот вариант не лучше. Нет, хочется чего-то чистого, понимаешь?

Вероника Новак была наполовину чешкой, ее отец, Иржи, в русском варианте Юрий, — из тех белочехов, что в 1918 году подняли мятеж на длинном отрезке Транссибирской магистрали. Но они вернулись на свою родину, а Новак влюбился, женился и остался, стал Юрием. В 1933 году в семье Юрия Павловича и Марии Петровны родилась Вероника. А еще через девять лет беднягу Иржи арестовали, и он пропал навсегда.

— Не называй меня Лили Марлен, мне мое имя Ника очень нравится.

— Ладно, не буду. Просто не выходит из памяти наш первый танец под эту песню.

Финский поселок снимали на окраине Москвы. Фасады нескольких домиков принарядили под нечто финское, навтыкали надписей: «Pitkerant», «Metsдkatu», «Majatalo», «Karhukatu», «Leipomo», «Myymдlд» — «Питкерант», «Лесная улица», «Трактир», «Медвежья улица», «Пекарня», «Магазин» — и вот вам страна Суоми. Жителей попросили во время съемок затаиться, но все равно любопытные носы высовывались, попадали в кадр, приводили оператора в бешенство. И милицию не заставишь следить за жителями, коих по сценарию не должно быть в поселке.

Дольше всего шли поиски куклы, похожей на Веронику.

— Да пусть не будет похожа.

— Нет, это очень важно! Как вы не понимаете? — злился режиссер.

Наконец нашли. Эол купил ее, чтобы после съемок подарить возлюбленной. Веронику он уже любил бешено, страстно, терял голову.

И вот последний дубль.

— Медленно, очень медленно подходишь к кукле, в ужасе смотришь на нее, как будто она тебя гипнотизирует. Медленно берешь куклу, тянешь к себе...

— А если она взорвется?

— Она и взорвется. Но не на самом деле, а в фильме.

Всё. Кончились съемки. Вероника с заветной куклой уехала в свой Новокузнецк. Он так и не овладел ею, хотя оба хотели этого. Весной Эол монтировал фильм и много подрабатывал, чтобы снять квартиру. Теперь она не сможет отказаться.

Лида с ним не разговаривала, в аудиториях садилась как можно дальше. Лишь перед сессией подошла:

— Скажи честно, у тебя было с этой самкой?

— Не было.

— Врешь ведь. Приводил ее в нашу комнату?

— Нет, это было бы грязно.

— Тогда где у вас бывали случки?

— Перестань, Лида, тебе не к лицу хамство.

— Где, я спрашиваю.

— Нигде. Не было ничего. Она не из таких.

— Чистенькая? А роль у меня забрать не постеснялась.

— Я рад, что ты бросила пить, выглядишь на все сто. Сейчас я бы тебя взял на роль.

Она отошла. Через несколько дней приблизилась к нему уже с другим видом: