Бернадин Эваристо - Девушка, женщина, иная

в шестнадцать лет она открылась подруге: я лесбиянка

для Шерли это был шок

как будто предали их дружбу, но вслух она ничего не сказала, чтобы не ранить чувства подруги

хорошо хоть Амма не начала носить мужские трусы и откровенно разглядывать одноклассниц в душевой, как и не стала делать заходы в сторону Шерли, которая уже напрягалась, если их тела оказывались близко, она даже перестала делить с ней постель, когда подруга оставалась у нее ночевать или наоборот

но со временем решила, что если Амма не будет делать пассы в ее сторону (бог миловал) и не станет публично марать ее репутацию как близкой подружки известной лесбиянки, то и ладно

как бы не так

едва окончив школу, Амма начала кричать на всех перекрестках, кто она такая, как будто это повод для гордости

весь ее raison d’être [32] Смысл существования ( фр. ). свелся к бунту против преобладающего консерватизма, который она ненавидела и пыталась уничтожить на корню

но это невозможно, так зачем же копья ломать?

Шерли пришлось мириться с вызывающей воинственностью подруги, иначе она бы ее потеряла, а жизнь без Аммы казалась ей невозможной

она ведь ее любит

по-дружески

кроме того

у Шерли не так много новых знакомств, ее социальные круги ограничены университетом и школой, тогда как Амма чуть не каждый день обзаводится новыми друзьями из мира искусств, и они так или иначе становятся друзьями Шерли

в основном геи и лесбиянки, и хотя она находит это странным и восторга это у нее не вызывает, все они достаточно экстравагантны, чтобы с ними было не скучно

главное, чтобы вели себя с ней обходительно, а так по большей части и происходит

это такой захватывающий художественный и радикальный противовес моему практичному и ответственному существованию, объясняет она Ленноксу

сколько аналитики, раздается в ответ

Леннокс и Амма – два воркующих голубка, он считает ее человеком со стержнем, в чем Шерли не уверена

при Амме он становится оживленнее, ершистее, прикольнее, настоящим экстравертом

они ее подкалывают: «Ты такая правильная» (можно подумать, Леннокс не такой), а до сексуальной ориентации Аммы ему нет дела – Миртл, его двоюродная тетушка, как он утверждает, скрытая лесбиянка

она прожила много лет с Габриэлой, которая уже умерла, и фотография подружки по сей день стоит у нее на прикроватной тумбочке

он помнит, как ребенком сунул нос в шкаф и наткнулся на коробочку с фотографиями тридцатых годов – Миртл и Габриэла в моноклях, галстуках-бабочках, курточках для верховой езды и брюках для гольфа, курящие сигары

он тогда подумал, что они на модной вечеринке

жаль, что двоюродная тетушка была такой закрытой, она умерла вскоре после его переезда в Англию, а будь она сейчас жива, он бы ее навестил и вытянул из Миртл всю правду – я тебя нисколько не осуждаю, так бы и сказал

Шерли нравится его прямота, даже когда она с ним не согласна

не сказать, что она старомодна или против однополых отношений, скорее это такая инстинктивная реакция на то, что не согласуется с природой

она никак не может себя переубедить.

со временем Шерли стала опытной учительницей, твердо настроенной на то, чтобы дать каждому школьнику свой шанс

она отдавала себе отчет в том, что все работает против них: переполненные классы, нехватка ресурсов, отсутствие всякой помощи от родителей

сами они когда-то недоучились и пошли работать на завод, или занялись торговлей, или вообще попали в колонию для несовершеннолетних

Шерли сильно отличалась от учителей-временщиков, которые, как она частенько жаловалась Ленноксу, били баклуши и откровенно презирали свои должностные обязанности, как будто им все это в тягость и никак не связано с чертовой профессией

ситуация была и без того плохая, а стала еще хуже, после того как правительство Тэтчер запустило свой генеральный план по развитию образования

наступил кризис – борьба за повышение зарплат учителям, трехдневные забастовки

а когда общественность уже потеряла всякое терпение, Третий рейх этим воспользовался и запустил наводящую на всех трепет Национальную образовательную программу с навязыванием расписания уроков, которое ограничивало всякую педагогическую свободу, приносившую такие великолепные результаты

премного вам благодарны

в моду вошли сводные таблицы, а дальше хлынул поток компьютеризированной лабуды: разные формы для заполнения, статистика, инспекционные проверки, бессмысленные обязательные совещания учительских советов после уроков два раза в неделю , даже если нечего обсуждать

затем главный штаб гестапо принудительно ввел учебные планы, еще одно крепкое выражение, по мнению Шерли, в растущем лексиконе: Национальная образовательная программа! сводные таблицы! учебные планы!

все это не оставляло времени для реакции на нужды класса, состоящего из живых, дышащих, непохожих друг на друга детей

она уже не могла свободно писать школьные отчеты (что, кстати, ей нравилось) и комментировать прогресс своих учеников, чтобы родители понимали – их ребенок находится под ее присмотром

вместо этого она должна была ставить галочки в квадратиках сводной таблицы

она уже не могла рассказать о том, что у такого-то ученика улучшился почерк, и в результате его работы легче читаются и выше оцениваются, а все потому, что она научила его сидеть прямо, концентрировать внимание и медленнее писать

или о другом ученике, который, вместо того чтобы срывать уроки клоунскими выходками, направил свои способности (не без ее подсказки) в драматическое русло и блестяще себя проявил в школьном спектакле «Белоснежка и семь гномов»

она бы, конечно, рассказала, если бы в сводной таблице был такой вопрос

но его не было

а затем гестапо потребовало, чтобы каждый ученик в конце учебного года оформил «папку лучших работ», то есть добросовестно переписал классные сочинения или домашние задания, на что уходили драгоценные часы, отнятые у учителя, не говоря уже о сильном стрессе для ребят, и все это для того, чтобы родители или преподаватель в новой школе могли заглянуть в эту папку

угадаете с трех раз?

никто в нее не заглядывал

и кто теперь Шерли?

винтик в безумной бюрократической машине

по утрам она приезжала в школу

за минуты до того, как по «тропе нищих» в здание ворвется несметная орава, готовая сломать всякое равновесие

и гигантские проблемы застывали в ее животе

словно жидкий бетон

и вот уже восьмидесятые стали историей, а девяностые только добавили новых проблем, вместо того чтобы принести какие-то решения

к началу нового тысячелетия регулярные проверки на местах обнаруживали в школьных рюкзаках такие ножищи, что ими можно было выпустить кишки носорогу