Игорь Рыбинский - Графиня Монте Карло

— А где Ваши вещи? — спросил Саша.

— Ты же знаешь: у меня ничего нет. Твой телевизор я больнице подарил, а свой костюм врачу — ему в самый раз. Ну что уставился на меня? Отказался я от операции: без нее я могу год прожить, а если раскромсают меня удачно — еще три в лучшем случае. Только что это будет за жизнь? Капельницы, витамины, клистиры! А мне хочется напоследок так крутануться, чтобы Европа вздрогнула. Я, может, всю жизнь мечтал съездить в этот… как его? Ну, где катраны на каждом углу?

— В Монте-Карло, — подсказал Саша.

— Вот, вот, — кивнул головой старик, — давай, Сашок, оформляй паспорта: через недельку махнем с тобой.

Молодой человек вздохнул и посмотрел за окно.

— Аня, — тихо произнес он.

— И девушку с собой возьмем, — согласился старик, — пусть отдохнет.

Он еще не видел. Но Саша уже выскочил из машины и бросился вслед бредущей по аллее Анечке. Шумахер повернул ключ в замке, почти бесшумно заработал двигатель, и автомобиль медленно покатил между голыми подстриженными деревьями, на ветках которых блестели слезы утреннего дождя.

Молодой человек догнал Аню, поравнялся с ней и пошел, с трудом попадая в ритм ее маленьких шагов.

— Добрый день, — поздоровался он, видя, что его не узнают.

И не услышав ответа, игриво спросил:

— А куда это Вы собрались?

— В морг, — прошептала девушка, — у меня мама умерла.

В тот вечер следователь действительно вызвала «Скорую помощь» и даже рассказала диспетчеру о сердечном приступе. И хотя врачей у нас предостаточно, но не все машины исправны. Медицинская бригада приехала около полуночи и застала в квартире лишь врача из местной поликлиники. Его никто не вызывал, он пришел сам, долго звонил в дверь, потом догадался рвануть ее на себя двумя руками. Навстречу ему вылетела веселая и пьяная Виолетта с криком: «Ты че, мужик, совсем ку-ку?» Потом она узнала врача и радостно сообщила: «А твою Аньку упаковали лет на десять минимум». Врач застал Любовь Петровну еще живой. Помчался к телефону, но аппарат, который он склеивал накануне, опять был разбит, только на этот раз из него вылетели все внутренности, он заколотил кулаком в дверь Виолетты, а она отвечала ему: «Какой телефон? Ты мне его купил? Постучи себе по голове лучше!» Но дверь была не железная и все-таки открылась. Виолетта полезла царапаться, и тогда молодой врач впервые в жизни ударил кого-то и потому удивился, что у него получилось так здорово: Виолетта перелетела через два стула и сотрясла спиной шифоньер, с которого ей на голову упала бронзовая пепельница со сценой охоты на лис. Врач дозвонился до «03». Диспетчер ответила, что два часа назад уже был вызов и машина скорее всего на подъезде. Но машины не было, не было, не было. Любовь Петровну удалось привести в чувство, и он шептал ей, массируя сердечную мышцу:

— Успокойтесь, сейчас придет транспорт и мы с Вами поедем в больницу.

А мать Ани только стонала:

— Доченька…

Может быть, он и не смог бы помочь — только помощь его в любом случае опоздала, молодой врач понимал это, но все равно сидел рядом с умершей Любовью Петровной и прижимал ладони к глазам, чтобы удержать в них слезы. На следующий день, закончив работу, он помчался на рынок, купил яблок, бананов, каких-то еще фруктов, соков и помчался в районное управление внутренних дел. «Точно есть такая задержанная Шептало, — сказали ему, но передачи сегодня уже не принимаем.» Тогда он сунул какому-то офицеру сто рублей и умолял, умолял его, просил передать. «У девушки сегодня умерла мама, она не знает. Будьте милосердны!»

Офицер сунул в карман сторублевку, взял в руки пакеты и ушел. Аня ничего не получила. И только в середине следующего дня открылась дверь и в камеру торжественно вошли два сержанта, неся осторожно плетеную корзину с орхидеями, потом из коридора им передали корзину фруктов, а потом все подряд: колбасы, икру, грибы в банках, большого копченого осетра на блюде, маслины, мороженое в пластмассовых ведерках, торт, плитки шоколада, шампанское, три блока дамских сигарет «MORE» и записку: «Анечка, потерпите еще денек. Дядя Костя». Под конец принесли шерстяные пледы и подушки.

Явился дежурный по районному управлению, который помялся, а потом, заикаясь, выдавил из себя:

— Анна Сергеевна, там еще кондиционер японский есть, но его подключать некуда. Вы уж, если совсем душно будет, постучите в дверь, мы Вас во двор погулять выпустим.

Из настила получился стол, вдоль которого сели Аня, мужеподобная женщина, задержанная за разбойное нападение на возвращающегося домой управляющего пунктом обмена валюты, отобравшая у него двести рублей, бутылку виски и газовый пистолет; две помоечные дамы, разгромившие ночной ларек, чтобы забрать из него дюжину бутылок пива. Упивались шампанским и две девчонки, тормознувшие на Староневском «фольксваген», в котором возвращался домой усталый от трудов бизнесмен, ему была предложена ночь любви за сто баксов, и он привез девочек домой, а потом заснул беспробудным клофелиновым сном, девчонок задержала патрульная машина, разглядевшая в темноте двух пацанок, одетых не по сезону — на одной была длинная норковая шуба, а на второй белый песцовый полушубок; и в шубе, и в полушубке карманы были набиты золотыми цепочками, сережками, перстнями, кулончиками, чайными позолоченными ложками и лазерными дисками.

Гуляли почти всю ночь, а потом спали до полудня, накрывшись пледами. Конечно, ни они, ни охраняющие их сон милиционеры, да и вообще никто не мог знать, что утром к начальнику районного управления внутренних дел примчался районный прокурор с решением об освобождении гражданки Шептало Анны Сергеевны по статье 5 пункт 2 — за отсутствием состава преступления. Был вызван заместитель по уголовному розыску Григоров, который поклялся Родиной и самым святым — погонами в том, что две тысячи долларов изначально были фальшивыми. Потом вызвали его помощника, и тот сознался во всем и рассказал, как он по указанию непосредственного начальника отксерил найденные при обыске две тысячи долларов, которые они потом с Григоровым разделили по-братски: майор взял себе полторы, а ему отдал пятьсот. Он тут же сбегал домой, принес пять стодолларовых банкнот, номера которых совпали с фальшивыми, находящимися как вещдоки в деле. Вызвали непосредственного начальника честного оперативника, но Григоров вел себя слишком непосредственно и даже угрожал рассказать кое-кому при случае все, что он знает и про начальника районного управления и про прокурора. Деньги все же вернул, для этого ему не пришлось ехать домой — полторы тысячи долларов лежали в кармане его пиджака. Там, правда, лежала несколько большая сумма, но пятнадцать купюр были те самые, номера которых были указаны в протоколе.