Руслан Омаров - Аристарх [сборник]

— Мамочки! — пискнул я переводчику. — Ради бога, уведите отсюда ребенка! И меня!

— Стоять насмерть! — перевел он невозмутимо, швырнув в грязь планшет и извлекая откуда-то изогнутый меч с сингапурским клеймом. — Клянусь Вельзевулом, мы все отправимся прямиком в ад!

С отборной фламандской матерщиной арбалетчики сдвинули свои башенные щиты и, прикрываясь ими, принялись отстреливаться. Я с трудом старался рассмотреть хоть что-нибудь сквозь шлем, но, судя по торжествующим воплям, доносившимся до меня со всех сторон, первую атаку графа Уорика мы кое-как отбили.

— Draw your sword, gorgeous sir! — крикнул паж, тряся мое стремя. — They’re going to back again! [17] Обнажите свой меч, великолепный сэр! Они собираются вернуться! ( англ .)

Подчиняясь ему и ерзая в неудобном седле, как в мышеловке, я вытянул из ножен меч и замахал им над шлемом, срезав собственный плюмаж и едва не свалившись с лошади.

— Помощь близко, друзья! Сейчас лорд Уэстморленд ударит им во фланг!

— Не ждите никакой пощады, погребные крысы! — раздался откуда-то сбоку добросовестный перевод. — Мы в ловушке!

Второе наступление йоркистов оказалось куда решительнее первого. Под пение труб они сломали часть нашей баррикады и вступили с нами в рукопашную. Фламандцы орудовали своими арбалетами, точно дубинами, опрокидывая врага назад, на Шропшир-Лейн, но и сами падали один за другим. Вдруг, расшвыряв доски, прямо на меня выкатилась лошадиная морда, вся в крови и пене, а следом за ней — рыцарская голова, похожая на чугунную печку, и перчатка, охватившая рукоять чудовищной булавы. Эта булава взлетела и опустилась, как молот, вколотив меня в седло. Не знаю, каким образом я ухитрился в нем удержаться, закрывшись щитом и вслепую тыча во все стороны непослушным клинком, но, как ни странно, какие-то из моих выпадов достигли цели, потому что нападавший драматически закричал и свалился с коня прямо под ноги пажу.

— Yield yourself, sir! — сказал мальчик со сказочным спокойствием, опускаясь возле рыцаря на одно колено и приставив к горловине его шлема острие кинжала. — For my chivalrous master gives you life! [18] Сдавайтесь, сэр! Ибо мой благородный господин дарует вам жизнь! ( англ .)

— I yield me, sir, to your benevolent mercy [19] Сдаюсь, сэр, и вверяю себя на вашу благосклонную милость, сэр ( англ .) , — печально прогудел рыцарь из-под забрала и выпустил из рук свою страшную булаву.

Но в остальном вокруг нас все нарастал и сгущался хаос. В нем смешались всплески света, отраженные металлом, смазанные мельканием пятна чьих-то лиц и рук, звон и грохот ударов, которыми обменивались друг с другом люди, их стоны, брань и последние молитвы к Спасителю. Такова была битва на Шропшир-Лейн, если смотреть на нее изнутри. В несколько мгновений от баррикады не осталось ни щепки, еще живых фламандцев смело потоком вражеских тел, моя лошадь оступилась и выбросила, наконец, меня из седла, а едва я встал на ноги, опираясь на мальчика, как мне на руки, словно в дурной пьесе, рухнул переводчик, с ног до головы залитый кровью.

— Врача! — позвал я зачем-то, хотя широкая дыра в его груди красноречиво говорила сама за себя.

— Пожа… — прохрипел переводчик, скользкой от крови рукой пытаясь поймать мою. — Пожалуйста…

— Что? — зарыдал я.

— Пожалуйста, оцените качество обслуживания на нашей фидбэк-страни…

Не договорив, он уронил голову мне на ладонь — храбрый маленький человек в смешном тюрбане, до последнего верный своему долгу.

— Где эта скотина Аристарх?! — выпрямился я с почти невесомым телом в руках. Но мы стояли посреди постепенно затихающей битвы, которая скоро рассыпалась на отдельные обреченные стычки и затихла. Уорик победил, его солдаты рвались в Сент-Олбанс, не обращая на нас внимания…

Спустя час город и аббатство были в руках нападавших. Измазанный слезами и штукатуркой, как демон из преисподней, вцепившись в плечо пажа и хромая, я приблизился к нашей харчевне. Разумеется, знамени с тремя латными рукавицами в лазурном поле, графского герба Уэстморленда, присвоенного стариной Аристархом, уже не было. Вместо него на копье развевался какой-то чужой флаг, с золотым шевроном и тремя львиными головами. Однако, подойдя ближе, я увидел охраняющего копье фламандца из нашего резерва, вооруженного арбалетом. Он стоял подбоченившись, будто на параде. Другие наемники, как ни в чем не бывало, юркали по вдовьему двору, таща отовсюду гусей и поросят, пропоротые мечами мешки с какой-то снедью и прочую военную добычу.

— Что все это значит?! — схватил я одного за куртку. — Отвечай, висельник, почему вы не пришли на помощь, не то сейчас вышибу тебе остатки зубов!

— Ваша милость! — вскричал этот солдат. — Клянусь Пречистой Девой, лорд Эгремонт велел нам сидеть здесь, пока его светлость граф Уорик не возьмет этот городишко, а затем мы вместе ударили в тыл предателю и узурпатору Сомерсету.

— Лорд Эгремонт?!

— Он самый, ваша милость, ваш друг и наш полководец!

— Аристарх?! За кого же мы стояли? — растерянно спросил я.

— Ваша милость, утром мы стояли за Ланкастер, — отпихнул меня арбалетчик, — а к полудню уже за Йорк! Это ведь Война Роз! Вопиющая летопись взаимных предательств и удручающее свидетельство цинизма и вероломства английской аристократии! А теперь, прошу меня простить, я должен запостить это сэлфи в Инстаграм Джорджа Мартина, пока мы снова не поменяли знамена!

— Ну вот, опять ты дуешься! — сразу же набросился на меня старина Аристарх, отрывая от своего молочного поросенка целые ломти жемчужными, крепкими клыками. — Садись-ка рядом и подкрепись. Тебе нужно научиться снимать стресс, знаешь ли. Я все понимаю, у тебя был тяжелый день, но пока ты героически сдерживал Уорика на баррикадах, я многое успел сделать! Главное, я обменялся с ним письмами, пообещав свой меч и получив в обмен титул графа Эргемонта, если, конечно, Лорд-Протектор сможет отнять его у Перси. Подумай сам, ведь это дает мне пэрство! Никакие дзюдоисты из Ленинградской филармонии о таком даже мечтать не смеют, даром что застроили особняками Кенсингтон и Челси… Кстати, почему у тебя на нагруднике до сих пор красная роза? Разве мой второй паж, с белой, тебя не встретил?

— Ну и свинья же ты!

— Все понимаю! Все! — воздел свои медвежьи, измазанные в ароматном жиру и украшенные дорогими перстнями ладони Аристарх. — Чувство справедливости сжимает в тисках твою мужественную грудь! Кровь павших стучит в твое благородное сердце! Но ты прекрасно знаешь, я всегда был за историческую правду, и никаким предательским силам не повернуть ее реки вспять! Мы с графом Уориком удержим Англию на ее подлинной, высокой стезе. Поэтому довольно строить такую кислую мину. Эй, хозяйка! Неси-ка нам гусиную печень и тот пузатый бочонок бургундского, что я приметил у тебя на чердаке! А раз нынче я стал еще богаче и еще могущественнее, проси, сердечный друг, у меня все, что хочешь!