Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

— Завтракать, очень хочется есть. А ты чего пришел так рано?

Михаил Ратманов вплотную подошел к сыну и залепил ему громкую пощечину.

— Отец, ты что? — Виталий схватился за мигом покрасневшую щеку.

— Ты что натворил, щенок?

— О чем ты?

— О нашей горничной. Что ты с ней сделал?

Виталий мгновенно сник.

— Она пожаловалась? — уже совсем другим тоном спросил он.

— Рената заставила ее все рассказать. У тебя голова совсем не варит?

Виталий посмотрел на отца — и вдруг что-то в нем изменилось. Он больше не глядел на него виноватым взглядом.

— А что такого случилось, — пожал он руками. — Мы оба получили удовольствие, собственно и все.

— Особенно она, от полученного удовольствия у нее лицо все расквашено. Это так сейчас называется.

Виталий вдруг демонстративно сел на стул и достал сигарету.

— Ну, немного перестарался, эта телка слишком много о себе возомнила.

— Да, плевать на то, что она там возобновила. Ты представляешь, что будет, если об этом проведает Алексей. Хочешь в ютюбе ролик про нашу семью с миллионом просмотров.

Упоминание об Азарове смутило Виталия, но совсем ненадолго.

— А что мне оставалось делать, отец. Я ее уговаривал по- хорошему, обещал золотые горы. Но эта дура ни в какую. Ну, я потерял самообладание и… Я не могу обходиться так долго без женщины, я же еще молодой. Да и ты, кажется, тоже, хотя постарше меня, — откровенно ухмыльнулся Виталий.

— Это ты о чем, сыночек? — пристально посмотрел на него Михаил Ратманов.

— Я видел, как ты выходил из флигеля для прислуги. Думаю, ты передвигался по тому же маршруту. Я прав?

— Это не твое дело. Я никого не насиловал.

— Но был бы не прочь.

Михаил Ратманов невольно поднял руку для удара, но опустил ее. Внезапно он успокоился.

— Ладно, что говорить, что сделано, то сделано. — Ратманов ненадолго задумался. — Сейчас пойдем на завтрак, я переговорю с матерью и сестрой — пусть делают вид, что ничего не случилось. А я буду есть и думать, как выкрутиться из этой ситуации. Все понятно?

— Не дурак, папа.

— Лучше был бы дураком, а еще лучше кастратом. Напрасно в детстве тебя не кастрировали. Все равно внуков не сделаешь, только весь материал напрасно растранжиришь. И не думай, что тебе все это так и сойдет. Ты обязательно будешь наказан.

«В стране разрастается эпидемия кингвируса. И одновременно все больше появляется признаков, что медицина не справляется с наплывом больных. Кареты «Скорой помощи» по многу часов простаивают у дверей больниц, которые не принимают новых зараженных. Есть случаи, когда люди, не дождавшись госпитализации, умирают прямо в машинах. Наши корреспонденты нам сообщают, что в ряде городов в моргах так же не хватает мест, людей складывают на полу, как дрова в вереницы. Отечественная медицина на грани коллапса, не достает ни медперсонала, включая врачей, ни коек, ни медикаментов. Это ведет к резкому взлету смертности; будь ситуация иная, многих можно было бы спасти. Мы полагаем»…

— Хватит, — вдруг рявкнул Михаил Ратманов. — Надоело слушать каждый день одно и то же. Журналисты сильно все преувеличивают, мне доподлинно известно, что не все так плохо.

— А мы бы хотели дослушать, — сказал Азаров. — А уж плохо или хорошо, нам решать.

Михаил Ратманов хотел что-то возразить, но не успел, из-за стола поднялся отец Варлам.

— Наступают последние дни, божья кара неотвратима. Но в наших силах отвести ее от себя. — Священник замолчал, ожидая реакции слушателей.

— Каким образом, отец Варлам? — спросила Софья Георгиевна.

— Нужно провести крестный ход, немедленно. Время не ждет, — ответил священник.

Все сидящие за столом дружно уставились на него. Первой отреагировала Софья Георгиевна.

— Я согласна, давно надо было это сделать. А ты, Миша?

Ратманов посмотрел на жену, затем перевел взгляд на священника.

— Проводите, — громко произнес он. Затем тихо добавил: — Хуже не будет, уже некуда.

Сидевшая рядом с Азаровым Соланж, спросила, что происходит. Он объяснил ей, в чем дело.

— Я согласна участвовать в крестном ходе, — заявила она. — Я предлагаю это сделать всем. Не важно, кто во что верит, мы не можем знать, каких действий хочет от нас Бог.

Почему-то этот аргумент произвел впечатление, все согласились.

— Хорошо, пусть так, — резюмировал Михаил Ратманов. — Но только через час после завтрака.

Михаил Ратманов, не стучась, попытался открыть дверь, но она оказалась запертой. Пришлось, терпя боль, громко барабанить по ней костяшками пальцев. Но это не помогло, вход в комнату Бухаровой по-прежнему оставался закрытым, хотя он не сомневался, что она находится в комнате.

Его охватило сильное раздражение. Могла бы и не выкобениваться. Подумаешь, изнасиловали, ни ее первую, ни ее последнюю. Если рассудить разумно, ничего такого страшного не случилось. Жива, здорово, ну слегка лицо расквашено. Так пройдет.

Ратманов невольно бросил взгляд на сумку, которую держал в руке. Когда он обдумывал разные варианты урегулирования ситуации, к нему пришла мысль: а не поручить ли этим заняться Шевардину. Деликатно попросить его сделать так, чтобы эта девка пропала бы раз и навсегда. Мера вполне безопасная, особенно, если хорошо спрятать тело. Вряд ли кто-нибудь начнет шуметь по причине ее исчезновения. Родственникам дела до нее нет, а больше некому поднимать тревогу.

Но после короткого раздумья решил оставить этот вариант, как запасной. Если его реализовать, он окажется в полной зависимости от своего начальника службы охраны, а это нехорошо. Мало ли что тому придет однажды в голову. А чтобы он не сделал ему, Михаилу Ратманову ничего плохого, пришлось бы снова тому хорошо заплатить. Нет, уж по возможности лучше не втягивать Шевардина в эту неприглядную историю.

Ратманов снова постучался и снова с тем же результатом.

— Катя, открой, это Михаил Германович! — крикнул, но не очень громко, чтобы никто посторонний не услышал бы его.

Как ни странно, это подействовала, дверь отворилась.

Михаил Ратманов некоторое время рассматривал Бухарову, затем покачал головой. Положение хуже, чем он предполагал, этот негодник не только ее изнасиловал, но и избил, о чем наглядно свидетельствовали следы от побоев на лице.

— Катя, мне надо с тобой поговорить на очень важную тему, — произнес он. — Ложись, пожалуйста, как лежала.

Катя послушно легла на кровать и сжалась в комок. Михаил Ратманов сел рядом на стул.

— Катя, мне известно, что произошло. Я пришел не оправдывать своего сына, по отношению к тебе он поступил нехорошо. И будет непременно очень серьезно наказан — я тебе это обещаю. — Он взглянул на девушку, она лежала неподвижно с закрытыми глазами. Он даже не был уверен, слушала ли она его. И все же решил продолжить. — Хотя с другой стороны у него все же есть оправдания. Он молодой человек, находится в изоляции, без женщин. А ты красивая, талантливая, вот он и не выдержал. Мне кажется, ты могла бы это осознать и проявить к его положению больше понимания.