Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

— А почему, собственно, нет. В фильмах мне больше всего нравятся занятые в них красивые актрисы.

— Больше всего их в порно. Может, тебе переключиться на просмотр только таких фильмов?

— Это пошло, дядя Станислав. В порно красота любой женщины нивелируется. Да и зачем там она, там ценится совсем другое.

— Ты, оказывается, разбираешься в таких вещах, — насмешливо произнес Святослав. — В случае чего буду к тебе обращаться за консультацией.

— Всегда рад помочь родственнику, — едко улыбнулся Виталий.

— Мы, пожалуй, с Соланж сходим искупаться в бассейн, — встал Святослав с кресла. — Ты не возражаешь? — обратился он к своей подруге.

— С большим удовольствием. Виталий, была рада нашему знакомству.

— А я просто счастлив, что вы гостите в нашем доме, — ответил Виталий, снова целуя ей руку. — Я полон надежды на продолжение нашего знакомства.

Соланж посмотрела на молодого человека и вслед за Станиславом вышла из комнаты.

Поведение, да и сам вид Ренаты Софьи Георгиевне не нравились уже давно. В какой-то момент она стала замечать, что с дочерью творится нечто не совсем понятное. Все вроде бы обстоит благополучно; она вполне успешно учится в консерватории, иногда выступает с концертами, каждую ночь ночует дома. И при этом какой-то почти постоянный тусклый взгляд, подчас излишняя раздражительность, которое сменяется на безразличие ко всему, что для молодой девушки выглядит удивительно.

Сначала Софья Георгиевна полагала, что это связано с какими-то любовными переживаниями Ренаты, но затем изменила мнение, ей стало казаться, что причина такого поведения другая. Но выяснить все как-то не получалось, то не было времени, то не складывался между ними разговор. К тому же периодически Рената напоминала себя прежней — веселой, жизнерадостной, полной надежд и оптимизма.

Но сейчас Софьи Георгиевны видела, что Рената снова не в своей тарелке. Ест мало и без аппетита, почти все время молчит, погруженная в какие-то свои мысли, а если и обращает на кого-то внимания, то преимущественно на Ростислава. Против него Софья Георгиевна особо ничего не имела, хотя с ее точки зрения то был не самый лучший образец молодого человека. Уж больно он какой-то резкий, непримиримый, если смотрит на тебя, то, как прокурор, который выносит приговор подсудимому. Она не до конца понимала, откуда это в нем. Хотя, если вспомнить, чем занимается его отец, то становятся более ясными истоки такого поведения. Она бы не хотела, чтобы ее дочь уж слишком тесно общалась с ним, хотя в данной обстановке у Ренаты просто нет выбора. И все же…

Софья Георгиевна думала о том, что сейчас самое время заняться дочерью, попытаться выяснить, что же все-таки с ней происходит. Когда завершится пандемия, вновь окажется некогда, снова обоих поглотит водоворот бесконечных дел. А потому нужно, не откладывая, поговорить по душам с Ренатой. Если, конечно, такой разговор получится, в чем Софья Георгиевна была далеко не уверенна.

После завтрака, выждав немного времени, Софья Георгиевна постучала в комнату дочери. Услышав разрешение «войти», решительно отворила дверь. И увидела разочарование на лице Ренаты, которая явно ждала не ее. Скорей всего, Ростислава.

Рената лежала на кровати. Софья Георгиевна подошла к ней и к своему ужасу увидела на тумбочке упаковку, в котором она узнала кокаин. Как медик она неоднократно встречалась с ним в своей практике.

Софье Георгиевне стало мгновенно холодно: неужели Рената докатилась до наркотиков? Если так, это просто ужасно. Но она постаралась взять себя в руки и не выдать, что обнаружила страшную находку. По опыту она знала, что попытка напрямую воздействовать на человека, применяющего подобные средства, не только не приносит результата, а наоборот, лишь ухудшает ситуацию. Надо действовать более тонко, хотя, как именно, она пока не очень представляла.

Софья Георгиевна сознательно села так, чтобы не смотреть на кокаин и не смущать этим дочь. Пусть думает, что она ничего не заметила.

— Мама, ты чего? — спросила Рената. Она явно не была расположена сейчас к общению.

— Вот зашла поговорить. Может же мать в кое то веки пообщаться со своей дочерью.

— Да, конечно, — согласилась Рената, — давай пообщаемся.

Софья Георгиевна взяла ее за руку и подумала, какая она бледная и легкая. Ренате не мешало бы набрать хотя бы немного дополнительного веса.

— Давно хотела с тобой поговорить. Да все как-то не удавалось. Мне кажется, что в последнее время тебя что-то гложет. Может, я могу тебе чем-то помочь?

— Да, ничего такого, мама. Все, как обычно, — нарочито бесстрастно пожала плечами Рената. — Зря беспокоишься.

— Не зря, дочка. Я мать, а у матерей сердце чуткое, когда касается их детей. Когда у тебя будут свои, ты это поймешь.

— Я не хочу детей.

— Что?! — Раньше таких заявлений Софья Георгиевна от дочери не слышала. — Почему?

— А зачем?

Софья Георгиевна ощутила растерянность. Вопрос был простой, но найти на него ответ оказалось не так уж и легко. — Продолжать свой род — это обязанность человека.

— Кто тебе это сказал?

И снова Софья Георгиевна оказалась в затруднении.

— Никто, я всегда так думала. У меня не было сомнений рожать или не рожать. И появление Виталика и тебя я ждала с большим нетерпением.

— Возможно, это и так, но я это не чувствую. В консерватории у меня есть несколько подруг, которые родили. Я не заметила, что они очень счастливы. А вот нервными стали все. А некоторым просто стало не хватать на жизнь.

— Но у тебя такой проблемы не может быть, ты унаследуешь большое имущество.

На лице Ренаты в связи с предстоящим наследованием не появилось никакой радости.

— Ростик считает, что оно все незаконно. И однажды это имущество конфискуют.

— Он так тебе сказал?

— Да, еще пару лет назад. Я запомнила.

— Вот что тебя гнетет, — сделала вывод Софья Георгиевна.

— Совсем нет, я об имуществе не думаю. Есть и есть, не будет, так и ладно. Затем его столько, как у нас.

— Рената, послушай, мне кажется, что Ростислав оказывает на тебя плохое воздействие. — Софье Георгиевне хотелось спросить, не принимает ли он наркотики, но она не решилась — это насторожит дочь.

— Это не так, он меня все время призывает заняться общественной работой.

— Что за работа? — нахмурилась Софья Георгиевна.

— Не знаю, самая разная. Но я не хочу.

— И правильно, тебе надо учиться. Карьера певицы складывается не просто. Скажи, у тебя все нормально со здоровьем?

— Почему ты спрашиваешь?

— Ты очень бледная. Раньше такой не была.

— Нормально, — коротко ответила Рената и посмотрела на мать. — Мама, чего ты хочешь? Ты задаешь мне много вопросов.

— Просто хочу больше знать о своей дочурке. Для матери это совершенно естественно.