Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

— Папа, ты не прав, Катя не обманывает, она действительно не доедает. И ты не можешь мне запрещать ходить туда, куда я хочу.

Какое-то время Ратманов молчал, и Рената ощущала, как с каждой секундой все тяжелей давит на нее это молчание отца.

— Это все его влияние, — проговорил Ратманов. — Мне никогда не нравился сынок Алексея. Ты не все знаешь про него. Не хотел тебе говорить, но видимо придется. Он член одной их самых радикальных молодежных неформальных организаций, которая ставит цель ликвидации действующей политической системы. И я скажу тебе по секрету, что, если бы я его тут не приютил вместе с отцом, он бы уже сидел в тюрьме. Он и его товарищи давно на примете наших органов. И его не сажали только по причине молодости, надеялись, что он образумится. Но, судя по всему, он не намерен это делать. И очень тебя прошу, не только не связывайся с ним, но даже не общайся. Держись от него подальше.

— Папа, мы дружим с детства. И я не собираюсь, отказываться от наших отношений.

Ратманов в ярости сжал кулаки.

— Хочешь испортить себя жизнь! Хочешь, чтобы и тебя загребли. К нему надо относиться, как к больному проказой, всегда быть на расстоянии, за сто метров обходить стороной. Однажды он себя погубит. Но мне на это глубоко наплевать. Но ведь он и тебя за собой утащит. Я запрещаю тебе даже приближаться к нему. Зачем я только согласился его принять!

Из-за рта Ратманова в сторону Ренаты полетела слюна. Девушка невольно отстранилась.

— Ты меня услышала! — продолжил Ратманов. — С этой минуты забудь о нем, как будто он умер или не существовал никогда. Если я тебя увижу рядом с ним, то запру в комнате. И ты будешь там сидеть до окончания эпидемии. Я тебя предупреждаю.

Рената почувствовала, как слезы стали быстро заполнять глаза. Она давно знала, что является любимицей отца, он не только никогда на нее не кричал, но всегда потакал ее капризам. Часто вопреки возражениям матери. И сейчас она не узнавала своего дорого папочку.

— Папа, ты не прав. Я точно не знаю, с кем связан Ростик, но он хороший и отзывчивый. А Катю жалко, у нее по сути никого и ничего нет.

— У многих ничего нет, но это не повод им помогать. Иначе сама без штанов останешься. Ты уже взрослая девочка и тебе бы пора это понять. Нельзя быть такой жалостливой, люди будут пользоваться этим, и доить тебя сильней, чем любую корову. Ты меня поняла?

— Да. Но помощь Кати никак нас не разорит.

— Если поможем ей, придется помочь и всем остальным. И так будет без конца. Она добровольно согласилась на предложенные ей условия. А значит, не имеет право предъявлять претензии. И хватит об этом, я не хочу больше слушать на эту тему ничего. Перестань общаться с Ростиком, да и с его отцом — тоже. Эпидемия завершится, и я навсегда разорву все контакты с этим семейством. Нам таких родственников не нужно. А сейчас давай закончим этот разговор.

— Да, папа. — Рената поняла, что продолжать его, в самом деле, нет никакого смысла, отца не переубедишь. Только себе навредишь. Она ничего так и не добилась. Точнее добилась того, что теперь ее отношения с двоюродным братом будут затруднены, возможно, им даже придется прятаться.

Ратманов проводил дочь злым взглядом. Его худшие предчувствия сбываются, от Алексея и его сыночка одни неприятности. Он, Ратманов, это прекрасно знал с самого начала, но ведь проявил слабину и согласился приютить этих проходимцев у себя. А теперь попробуй выстави вон, за них тут же вступится отец. А ссориться с ним ему сейчас не хочется. Но и оставлять эту ситуацию без последствий тоже неправильно.

Азарова Михаил Ратманов обнаружил в каминном зале. Он вошел в него и даже остановился от удивления — его брат пил виски. Ратманов знал, что Алексей ведет очень здоровый образ жизни: бегает по утрам, не злоупотребляет едой. И уж тем более пьет алкоголь редко и мало.

Впрочем, удивление быстро прошло, ему глубоко наплевать, пьет Алексей виски или нет, он пришел сюда совсем по другому поводу.

Ратманов сел напротив брата. Азаров посмотрел на него и поднес ко рту бокал с виски.

— Мне надо с тобой поговорить, — произнес Ратманов.

— Говори, вроде никто не мешает, — отозвался Азаров.

— Я требую прекратить сношения между твоим сыном и моей дочерью.

— Ты это о чем? — удивился Азаров. — Они близкие родственники, какие могут быть между ними сношения.

— Я не о тех сношениях говорю. Твой сын очень плохо влияет на Ренату. Мне все равно, каких он придерживается политических воззрений, чем занимается. Но он вовлекает мою дочь в свою деятельность. И я требую, чтобы они перестали общаться.

— Каждому из них больше восемнадцати лет, они сами выбирают, с кем им общаться, — пожал плечами Азаров.

— Хватит! — внезапно заорал Ратманов. — Мне до жути надоела твоя демагогия. Если твой сын хочет закончить свои дни в тюрьме, это его полное право. Но я не позволю вовлекать свою дочь в его дела.

— Миша, а что собственно произошло? С чего вдруг ты так осерчал на Ростика. Здесь-то, что он может сделать?

— Он водил Ренату к этой воровке. И моя дочь теперь на ее стороне. Она наивная и доверчивая, ее не сложно убедить в правоте этой негодяйки, которую, кстати, ты же и спас от заслуженного наказания.

— Вот оно что, она увидела, как реально живут твои холопы. И ей это не понравилось. Я не ошибся? — пристально посмотрел Азаров на брата.

Ратманов вскочил с кресла.

— Я не позволю ни тебе, ни твоему сыночку вмешиваться в мою жизнь и влиять на жизнь моей семьи. Ты меня слышишь?

— Да, слышу, Миша, не ори так громко. Сейчас весь дом сюда сбежится. В жизнь твоей семьи я не вмешиваюсь. А если Рената имеет свое мнение отличное от твоего по каким-то вопросам, то ни я, ни Ростик тут ни причем. Я бы на твоем месте задумался, почему у твоей дочери возникло неприятие того, что ты делаешь. Может, в самом деле, стоит что-то изменить вместо того, чтобы набрасываться на меня с упреками.

Ратманов встал рядом с сидящим Азаровым и стал смотреть на него сверху вниз.

— Я вижу, ты не намерен внимать моим предупреждениям. Что ж, пеняй на себя. — Он вдруг схватил Азарова за рубашку и потянул на себя с такой силой, что тому пришлось привстать. — Раз так, убирайся отсюда вместе со своим сыночком. Чтобы через час ни тебя, ни его тут не было!

— Очень уж ты гостеприимный, Миша, — усмехнулся Азаров.

Эти слова окончательно вывели Ратманова из себя, долго копившаяся ненависть к брату прорвала сдерживающую ее плотину и горячим потоком полилась наружу. Он вдруг ударил его кулаком в лицо.

Азаров рухнул в кресло, но тут же вскочил и сильно толкнул Ратманова в грудь. Тот откатился назад, но ненадолго и снова бросился на противника.

На этот раз Азаров оказался более готовым к наскоку брата и не дал себя повалить. Мужчины обхватили друг друга, каждый старался припечатать другого к полу. Их яростные крики разносились по всему дому.