Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

— Возможно, стараешься, другой вопрос — получается ли?

— Соланж, мы сейчас говорим не о том.

— Кто знает.

— Ты откажешься от участия в программе Алексея?

— Нет. Я не дам себя запугать, ни тебе, ни кому-то другому. Я привыкла везде говорить то, что считаю нужным.

— Ты можешь об этом пожалеть.

— Да, может быть, и пожалею, но не откажусь. Мне противно поддаваться страху. Это самое унизительное, что может быть в жизни.

— Вот не знал, что ты можешь быть такой, — покачал головой Святослав.

— Теперь знаешь.

— Да, уж. Не предполагал, что ты так легко и быстро попадешь под его влияние. Только ни чем хорошим это не закончится.

— Хватит меня запугивать, — вдруг почувствовала раздражение Соланж. — Я не думала, что ты можешь оказаться таким.

И каким же? — вопросительно посмотрел на нее Святослав.

— Трусливым, осторожным, ревнивым. Ты всегда презирал таких людей. А получается, что сам такой.

— Каждый из нас обманывается в отношении себя и других, — усмехнулся он.

Соланж какое-то время молчала.

— Пойду, пройдусь, мне надо кое-что обдумать, — сказала она. — Встретимся на обеде.

После обряда экзорцизма Рената испытывала странное чувство, ее не покидало ощущение, что из нее действительно что-то вышла, какая-то темная, негативная сущность или энергия. Но вот что вошло вместо нее, она не понимала. Возможно, что и ничего. По крайней мере, она ловила себя на том, что внутри нее образовалась какая-то пустота, которую она не знала, чем заполнить. И боялась, что может снова сорваться, снова обратиться за помощью к кокаину. А ей этого не хотелось, в ней стала пробуждаться жажда деятельности. Вот только какой, она так же не представляла.

Рената ловила себя на том, что мир вокруг нее как-то неуловимо изменился. Или, скорее всего, мир остался прежним, а изменилась она сама. Но если это и так, то в чем состояла эта перемена, она не могла осознать. Как ни странно, еще совсем недавно в этом плане было даже легче, она принимала наркотик — и уходила то ли в прострацию, то ли в иные измерения. И ей было глубоко наплевать на то, что творилось вокруг нее. А чем сейчас ей заменить это состояние?

Единственный человек, к которому она могла обратиться за помощью, был Ростик. К нему она и отправилась. Юношу она застала сидящим за ноутбуком. Когда она вошла, он лишь бросил на нее мимолетный взгляд и снова уставился в монитор. Так прошло минут пять, а он все не обращал на нее внимания.

— Что ты там смотришь? — не вытерпела Рената.

— Изучаю, что творится в стране, что пишут блогера.

— И что они пишут? — полюбопытствовала девушка.

— Люди кипят от возмущения тем, что делает власть. Точнее, она почти ничего не делает. Все шлют в ее адрес проклятия. А я сижу тут в полном бездействии.

— Зато здесь ты не заболеешь.

— Дура! — внезапно выкрикнул Ростик.

— Ну, знаешь, — обиделась Рената. Она встала и направилась к выходу.

Ростик бросился за ней. Он схватил ее за плечи и не позволил открыть дверь.

— Извини, я не хотел тебя обидеть. Просто вырвалось. Очень обидно быть запертым тут, когда назревают такие дела. — Он на мгновение замолчал и посмотрел на гостью. — А чего ты пришла?

— Ты не рад?

— Я рад. — Внезапно щеки Ростика заалели. — Но ты просто так или по делу?

— Не знаю. Захотелось поговорить с тобой.

— Давай, говори. — Они уселись напротив друг друга.

— У меня какое-то странное чувство, я чего-то хочу сделать, а что не знаю, — сказала Рената.

Ростик задумался.

— Пойдем, — вдруг произнес он.

— Куда?

— Увидишь. Просто иди за мной.

Они вышли из дома и направились к относительно небольшому строению — флигелю. Рената знала, что в нем обитает обслуживающий персонаж. Но до сей поры ни разу туда не заходила.

Они вошли в дом, остановились возле одной из многих дверей. Ростик постучался, раздалось разрешение «войти», и они оказались в комнате.

Рената увидела сидящую на кровати недавнюю подсудимую. Она с удивлением смотрела на вошедших, точнее, в основном на Ренату.

Рената же с не меньшим удивлением разглядывала комнату. Она была совсем крошечной, в ней с трудом помещались: кровать, тумбочка, стул и маленький платяной шкафчик. Из-за мебели проход был таким узким, что приходилось продвигаться бочком.

— Как тут можно жить, — невольно вырвалось у Ренаты.

— Тут все так живут, — пояснил Ростик. — Все комнаты такие маленькие. Правда, Катя?

— Да, — подтвердила девушка, не спуская испуганного взгляда с Ренаты. — Вы садитесь на кровать, — вдруг вскочила Катя.

— А вы? — спросила Рената.

— Я постою.

— Не говори глупости, стоять буду я, — сказал Ростик. — Рената, садись на кровать, а ты, Катя, на стул, — распорядился он.

Рената села на кровать и сразу почувствовала, какая она жесткая. Катя осторожно, словно боясь сломать, села на стул.

— Теперь видишь, Рената, как живут те, кто тебя обслуживают, — в презрительной ухмылке скривил губы Ростик.

— Вижу, — опустила голову Рената.

— И что на это скажешь?

— Это несправедливо.

— А то раньше не знала.

— Нет, я тут ни разу не была.

— Еще бы, не царское это дело ходить по местам, где проживает прислуга. И что ты собираешься в связи с этим делать?

— Я?

— Между прочим, это все принадлежит тебе.

— Ни мне, отцу, — возразила Рената.

— Но ты наследница.

— Все равно я тут не распоряжаюсь.

— Ладно, пусть так, — согласился Ростик. — Но ты же можешь попросить дядю Мишу улучшить положение персонала. Его даже кормят плохо. Подтверди, Катя.

Катя снова испуганно посмотрела на Ренату.

— Я не жалуюсь.

— Мне жаловалась. Катя, не бойся Ренату, она за нас. Правда же.

— Да, — не очень уверенно подтвердила Рената.

— Вот видишь, — обрадовался юноша. — Расскажи, как тебя тут кормят?

— Расскажи, пожалуйста, — присоединилась к просьбе Рената.

— Если вы просите, — неуверенно произнесла Катя. — Утром чаще всего каша, пшенная или манная. Потом обед, суп-лапша, котлета с макаронами или картошкой.

— Котлета совсем маленькая. — Ростик наглядно продемонстрировал ее размер.

— Да, маленькая, — подтвердила Катя. — Ну и ужин, яичница или омлет, иногда гречка.

— Тоже совсем немного, — произнес Ростик.

— И ты наедаешься этим? — поинтересовалась Рената.

— Ответь честно, — призвал Ростик.

— Нет. Мне почти все время хочется есть. Только нечего.

— Теперь ты видишь? — спросил Ростик Ренату.

— Вижу. Это неправильно.

— Да что ты говоришь, — насмешливо протянул Ростик. — А вот твой отец так не считает. Он полагает, что хорошо кормит свою прислугу. Хотя он нагло крадет у них еду. И никто его за это не судит. А вот ее за кражу хотели засудить. Вспомни, какое наказание просил прокурор. Если бы не мой отец, ее вполне могли бы передать полиции. А там уже засудят реально. Как ты считаешь, это все правильно?