Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

Свою сноху он отыскал на кухне, Софья Георгиевна обсуждала с шеф-поваром меню на ужин. Она сильно удивилась, увидев его здесь.

— Герман Владимирович, что вы тут делаете? Интересуетесь процессом приготовления еды?

— И этим — тоже. — Он внимательно осмотрел кухню, остановился взглядом на каждом работнике. С виду все было просто идеально, повсюду царили чистота и порядок, персонал был одет в белоснежную униформу.

— Если хотите, могу провести небольшую экскурсию, — предложила Софья Георгиевна.

— Почему бы и нет, — согласился он.

Следующие полчаса Софья Георгиевна показывала и рассказывала ему, как обстоят дела на кухне, как идет приготовление еды. Делала это со знанием дела, было видно, что она глубоко погружена в эти процессы.

— Вот не знал, Софья, что вы так хорошо разбираетесь в кухонных делах, — похвалил ее Герман Владимирович. — Вы все же врач, а не кулинар.

— Всегда любила готовить, — улыбнулась она. — После медицины это второе мое любимое занятие.

Они вышли из кухни.

— Софья, хочу с вами поговорить, причем, разговор конфиденциальный. Вы не против?

Женщина удивленно посмотрела на него.

— Вы меня сегодня удивляете, Герман Владимирович, — сказала она.

— Удивлю еще больше, — пообещал он.

— Ну, тогда пойдемте где-нибудь присядем.

— Если в каминном зале никого нет, то можно там, — предложил Герман Владимирович.

Каминный зал оказался пустым. Герман Владимирович плотно закрыл дверь, затем сел и близко придвинулся к своей собеседнице.

— Не удивляйтесь тому, что я вам сейчас скажу, — попросил он.

— Постараюсь, — удивленно посмотрела на него Софья Георгиевна.

— Скажите, вы хорошо знаете вашего шеф-повара?

— Мне кажется, да. Он работает у нас почти два года. Мы взяли его по рекомендации наших хороших знакомых. И ни разу не пожалели.

— А остальной персонал на кухне?

Софья Георгиевна пожала плечами.

— Этих людей нанимал шеф-повар. Их знаю гораздо хуже. Но все добросовестно работают. Вы же видите, как вкусно все у нас. Или вам что-то не нравится?

— Все замечательно, Софья, — поспешно успокоил он ее. — Я вас расспрашиваю с другой целью.

— Тогда не понимаю, с какой.

Герман Владимирович согласно кивнул головой.

— Сейчас постараюсь объяснить. Только помните, наш разговор должен остаться между нами.

— Не сомневайтесь, — заверила Софья Георгиевна.

— С некоторого момента меня кое-что стало сильно беспокоить. У меня возникло подозрение, что в стране за последние дни было отравлено несколько человек. И все они оппоненты нынешней власти.

— Откуда вы это взяли? Ничего такого я не слышала.

— Просто я умею лучше вас читать между строк. Есть инциденты, которые навеяли меня на такие мысли.

— Даже, если и так, мы-то тут причем.

Герман Владимирович невольно вздохнул.

— У режима длинные руки, они могут достать, где угодно.

— Вы намекаете, что и у нас… — Глаза Софьи Георгиевны не то от изумления, не то от ужаса округлились.

— Почему бы и нет.

— Герман Владимирович, такого не может быть. Чтобы здесь…

— Может, Софья. Это может быть в любом месте земного шара. Уж поверьте мне, у меня есть на сей счет некоторый опыт.

— Не буду спорить, хотя не представляю…

— Спорить не надо, просто примите это как данность.

— Но кто может отравить?

— Да кто угодно, чаще всего тот, которого вы совершенно не подозреваете.

— Вы имеете в виду шеф-повара?

— Вовсе не обязательно, никаких подозрений на его счет или кого-то еще у меня нет.

— Даже не знаю, что вам на это сказать, — растерянно пробормотала Софья Георгиевна. — Предположим, это так и что я должна делать?

— На самом деле, это самый сложный вопрос во всей этой истории, — вздохнул Герман Владимирович. — Ничего особенно делать вам не надо, за исключением одного — быть бдительной. И если что-то вдруг покажется подозрительным, сразу же, не медля ни минуты, сообщите мне. Обещаете?

— Постараюсь. — Софья Георгиевна задумчиво посмотрела на тестя. — А против кого может быть отравление?

— Вы не догадываетесь?

По мгновенно изменившемуся ее лицу, он понял, что она догадалась.

— Нет, этого не может быть. Мы все же живем не во Франции Марии Медичи.

— По мне так мы живем в гораздо худшей стране, уж точно намного опасней. И последний вопрос: в доме есть антидоты?

— Нет. Я не думала, что они могут понадобиться.

— Плохо. Придется учитывать и этот фактор. Вот все, что я хотел вам сказать.

— У меня и так было мало спокойствия, а вы лишили меня его остатков.

Герман Владимирович развел руками.

— Очень сожалею об этом, Софья, но, поверьте, у меня нет выбора.

Софья Георгиевна задумчиво посмотрела на тестя и опустила голову.

Разговор с отцом сильно встревожил Азарова. Он давно и твердо знал, что рискует, что он занесен в списки самых больших врагов режима. Об этом ему неоднократно предупреждали сочувствующие ему люди из враждебного лагеря. Как ни странно, но в нем у него было немало сторонников. Правда, они тщательно скрывали, что симпатизируют тому, что он делает. Некоторые очень боялись любых контактов с ним, некоторые готовы были рискнуть. Именно от них он получал немало ценной информации, в том числе и о том, что входит в перечень лиц, подлежащих нейтрализации при возникновении опасной ситуации для правящей группировке. Это заставляло его быть крайне осторожным, вести на половину затворнический образ жизни, отказываться от многих радостей, доступных обычным людям. Вот жена и не выдержала. Об этом он думал очень часто, но сейчас ему совсем не хотелось в очередной раз мусолить эту мысль. Ушла и ушла, значит, так тому и быть.

Гораздо больше Азарова беспокоило другое: а что если отец прав? В гостях у Михаила он как-то расслабился, частично подзабыл про опасность, стал меньше думать о мерах предосторожности. Ну, что может тут ему угрожать? прикидывал он. И не находил конкретных угроз. В город он не выходит, посторонних людей тут нет, а те, что тут работают, все на виду. Поэтому гораздо больше он вспоминал о Соланж, чем о том, что нужно остерегаться.

Но после разговора с отцом, что-то сдвинулось в его сознании, такая приятная беспечность стала исчезать. Он вернулся в свою комнату, включил ноутбук и стал искать интересующую его информацию.

Да, отец, похоже, прав, думал Азаров, чутье его редко подводит. Или большой опыт, которого могло бы хватить на несколько человек. Эти смерти, о которых он говорил, действительно выглядят подозрительно. А главное они образуют некую последовательную цепь событий. Неужели эта преступная власть пошла на совершение таких чудовищных преступлений? Он сам много раз предупреждал на своем канале, что однажды она встанет на путь уничтожения своих противников. Но, если быть честным, с его стороны это была больше пропаганда. Сам же не очень верил в реальность подобного развития событий; уж слишком невероятными, омерзительными они представлялись. Должны же быть хоть какие-то моральные тормоза даже у негодяев. С другой стороны, откуда он может знать — должны они быть или нет? Это ему так кажется, а вот у них совсем иные представления о том, что можно, а что нельзя. Безгранична власть, гигантские деньги для них куда важней морали и совести. Неограниченные возможности все иметь, что только можно иметь, блокируют лучшие качества в человеке, заставляют обо всем забывать, соглашаться на самые подлые деяния. И если надо кого-то убить для сохранения подобных привилегий, они легко идут на такие преступления.