Серж Брусов - Верни мне мой 2007-й [litres]

Мы расположились в конце вагона и предпочли не занимать сидячие места, хотя их было достаточно много. Не знаю почему, но именно в этот момент мне очень захотелось поцеловать Натку. По-настоящему, с чувством. Она, конечно, догадалась – резко подняла глаза и смотрела на меня неотрывно, пока поезд нес нас по темному подземному тоннелю. Время замерло. Я завороженно рассматривал солнце в ее глазах (так мы в шутку нарекли интересную форму гетерохромии Наткиных глаз – голубая радужная оболочка у самых зрачков становилась желтой и напоминала солнце в небе). Я очень медленно (или так только показалось) наклонился к девушке, она двинулась мне навстречу, и через долю секунды наши губы, робко соприкоснувшись, слились в пространстве и времени. Натка наполнила этот недолгий поцелуй всей нежностью и теплом своей души. Эмоции, которые я испытывал в этот момент, уже не могли быть выражены словами. Более того, они вообще перестали поддаваться общепринятой классификации. Казалось, что мои мысли, чувства, ощущения представляют собой разноцветные энергетические нити, и в эти секунды они переплетались, запутывались, скручивались с такими же нитями с Наткиной стороны. Когда всё закончилось, моя подруга выглядела не менее удивленной, чем я. Ее зрачки были расширенными, а учащенный сердечный ритм чувствовался даже в пальцах рук, за которые я ее держал. Я выдохнул:

– Ого…

Состав приближался к станции «Парк культуры». Натка чуть встряхнула головой, как бы приходя в себя, поправила челку, а потом, чуть смутившись, ответила:

– Да уж, космос какой-то. Ладно, пойду я. Ты готовься к экзаменам.

Как только поезд остановился, а двери едва открылись, моя подруга выпрыгнула из вагона и убежала в сторону перехода на кольцевую линию. А я поехал дальше и всю дорогу, приводя мысли в порядок после внезапной энергетической бури, думал о том, почему она так любит уходить, толком не попрощавшись.

Опубликовано: июнь 2007-го

Отредактировано: на этой неделе

Играет: Oldboy OST «The Searchers»

На осень я всё-таки остался. Правда, совсем не так, как предсказывала Натка.

Следующие после концерта «романсов» трое или четверо суток я непрерывно читал конспекты лекций и решал задачи по вычислительной математике – дисциплине, которая давалась мне с большим трудом. Не ходил гулять, не играл в футбол, даже в «аське» практически не сидел. В результате на экзамене я появился абсолютно не выспавшимся, но зато неплохо знающим теоретическую часть предмета. С практикой дела обстояли хуже. Оставалось надеяться, что задача в билете попадется несложная, так как без решения практической части преподаватель – пожилой профессор старой закалки – сразу ставил «неуд», ни на какие уговоры не поддавался и вообще был неуступчивым и принципиальным.

С билетом мне более-менее повезло: задача оказалась из тех, что мы десятками прорабатывали на семинарах. В то время как я отвечал на теоретический вопрос, профессор внимательно изучал листок с математическими формулами, исписанный моим неровным почерком, и подозрительно хмурил брови. Когда я закончил, преподаватель вежливо кивнул и сказал:

– Решение задачи неверное. Не ту формулу в самом начале применили.

Я ждал продолжения, в то время как мой пульс, должно быть, зашкаливал за двести ударов в минуту. Профессор еще раз мельком глянул на листок, затем – поверх очков – на меня, тихонько постучал шариковой ручкой о стол, а потом вдруг взял мою зачетку и поставил «25», что в нашем вузе обозначало низшую ступень «тройки». Оценка здесь не играла абсолютно никакой роли, так как главной моей целью в данном случае было не получить «неуд».

– Можете считать, что сегодня вам повезло, – снисходительно, но в то же время строго резюмировал наше общение пожилой преподаватель.

– Спасибо большое! – Я был приятно обескуражен и сразу же, как только вышел из аудитории, написал Натке эсэмэс о том, что сдал злополучный экзамен. Через несколько минут пришел ответ:

«Супер! Ну вот видишь, и я порой ошибаюсь:)))»

Однако, как выяснилось уже через три дня, ошиблась моя подруга только в деталях, а общий итог оказался именно таким, как она предрекала. На предэкзаменационной консультации по теории вероятности – последнему оставшемуся перед летними каникулами рубежу – преподаватель (молодой парень-аспирант) предложил группе выбор:

– В общем, товарищи студенты, альтернатива такая: либо обычный экзамен… хотя нет, лучше так – либо очень сложный экзамен (спрашивать буду дотошно и долго), либо ставлю всем автоматом среднеарифметическую оценку по результатам ваших работ по ходу семестра. – Аспирант поднял ладонь, чтобы остановить начавшийся гул. – Второй вариант с условием: кто-то один из вас, случайно выбранный жребием, получит «два» и останется на осень.

В аудитории воцарилась тишина: теперь выбор был уже не так очевиден.

– Чтобы всё было более-менее объективно, – снова взял слово аспирант, – проголосуем за принятие или неприятие второго варианта. Необходимый порог – ну, скажем, 80 % голосов.

Из двадцати семи человек, присутствующих на консультации, за «автомат» подняли руки двадцать пять. Я был против, так как чувствовал, что неудачный жребий при таком раскладе выпадет именно на меня. И не ошибся.

На следующее утро в самом начале экзамена преподаватель, «перетасовав» стопку зачеток подобно колоде карт, вытащил одну наугад из середины и прочел мою фамилию. Я молча встал, прошел по аудитории, забрал зачетную книжку у него из рук и направился к выходу. Уже у самой двери аспирант окликнул меня:

– Слушай, а ты же, по-моему, против был? Чувствовал будущее?

– Нет, просто знал его.

Молодой преподаватель на пару мгновений задумался, а потом предложил:

– Ну, хочешь, приму у тебя экзамен?

– Нет, спасибо, – ответил я и вышел из аудитории.

– Ну и какого хрена ты не стал сдавать?! – Натка очень разозлилась, услышав мой рассказ по телефону.

– Да что толку, всё равно бы не сдал. Чему быть, того не миновать, – я попытался иронизировать с нотками умудренного жизнью старца в голосе.

Натка не успокаивалась:

– Вот давай без этой херни, хорошо?! Не надо ссылаться на меня, если сам лоханулся!

– Нат, всё нормально. Ты же сама мне тогда сказала, останусь на осень. При этом ты что-то не особо волновалась…

– Да блин, хватит чушь пороть! Это всё – мои ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ, понятно? Я не вижу будущее и не знаю ничьей судьбы! Может, это всё вообще у меня в голове! Я сказала, что ты завалишь ближайший экзамен, ты его СДАЛ. Понимаешь? Нужно не угадывать будущее, а творить его! Ты вполне мог не остаться на осень.

– Хорошо, как тогда ты объяснишь, что именно я случайным образом стал тем, на кого упал неудачный жребий?