Джесс Лури - Когда деревья молчат

Заднюю часть грузовика занесло прежде, чем мистер Гомес полностью остановил его на краю канавы, рядом с тем местом, где Сефи собирала дикую землянику. Я опустила руки и разгладила ткань своего сарафана, чувствуя вкус дорожной пыли, льющейся в открытое окно мистера Гомеса.

– Я и не знала, что вороны собираются так поздно, – сказала я тихим голосом.

Мистер Гомес посмотрел мне прямо в лицо, как мне показалось, впервые. Было слишком темно, чтобы я смогла прочесть выражение его глаз.

– Должно быть, из грузовика выпало немного кукурузы, – сказал он.

– Ну да, – ответила я. А что ещё тут можно было сказать?

Он включил передачу, и мы не произнесли больше ни слова за оставшуюся часть пути. Мистер Гомес не стал выходить со мной, когда мы подъехали к их дому.

– Можешь прямо заходить. Скажи Салли, что я жду её здесь, – сказал он.

Я кивнула и вылезла из пикапа, всё ещё потрясённая тем, что проехала сквозь тучу ворон.

– Здравствуйте, – осторожно протянула я, входя в незнакомый дом. Гостиная была завалена коробками, а посередине стоял самый большой диван, который я когда-либо видела. Кухня, вероятно, была слева, как и в моём доме. Я почувствовала запах чего-то сочного и сырного, возможно, лазаньи, и чесночного тоста. Моему желудку очень понравилось.

– Сюда! – Миссис Гомес высунула голову из кухни, на её лице сияла большая улыбка. Её кудрявые рыжие волосы выбивались из пучка. – Ты, должно быть, Персефона. Прости, что так поздно попросили о няне!

– Кассандра, – поправила я. – Персефона – это моя сестра. Сегодня ей пришлось остаться дома.

– Ну что ж, мы очень рады, что ты здесь. Ты голодна?

Она исчезла на кухне. Я последовала за приятными запахами.

На кухне у неё были такие же безукоризненные шкафы и желто-коричневый линолеум, как и у нас, пока мама с папой не вырвали его, а папа не построил кленовый шкафчик с нуля. В нашем доме линолеум выглядел ужасно старым, но в этой кухне он был похож на солнечный свет. За столом сидели трое детей: две маленькие девочки лицом ко мне, а мальчик – спиной.

Когда он повернулся, я ахнула.

Это был Фрэнк, новый мальчик, который сидел рядом с Иви на обеде, и был весь такой дерзкий и остроумный.

Салли громко рассмеялась.

– Фрэнк, видишь лицо Кассандры? Она тоже не понимает, зачем мальчику в твоём возрасте няня.

Да, это, конечно, тоже, но более насущной проблемой было то, что мы недолюбливали друг друга. А ещё я психовала, потому что не знала, что он живёт так близко.

Он не ездил на автобусе, хотя ему было с нами по пути. Видимо, его в школу подвозили родители.

Фрэнк закатил глаза и снова принялся копаться в великолепной плавленой куче сыра, лапши и красного соуса. Рукав из фольги с купленным в магазине чесночным хлебом был на расстоянии вытянутой руки. Миска с зелёным салатом стояла нетронутой. Рядом с ней стояла бутылка с соусом «Вестерн». Мне пришлось сглотнуть, чтобы слюна не вытекла изо рта.

Салли обняла меня одной рукой. Это казалось таким естественным.

– Отец Фрэнка считает, что мальчики не могут нянчиться с детьми. Если не считать этого недостатка характера, он хороший человек. Итак, теперь вы познакомились с моим сыном. Та девочка, у которой сейчас больше соуса, чем лица, – это Джулия, моя младшенькая. Ей три. Её старшую сестру, ту самую, которой не повезло с моим цветом волос, зовут Мари. Фрэнк покажет, что к чему. У нас есть телефон на случай чрезвычайных ситуаций. Мы вернемся до полуночи. Есть вопросы?

Можно мне тут жить?

– У кого-нибудь есть заболевания?

Салли рассмеялась, но и это было похоже на объятие.

– Вижу, что ты ходила на уроки нянь-скаутов. Нет, с моими детьми можно всё на свете делать. Надеюсь, ты любишь лазанью. Я сделала двойную порцию.

Она поцеловала всех своих детей перед уходом, а потом поцеловала меня в голову, прямо в макушку.

– Веселитесь!

– Молоко! – закричала младшая, потянувшись за ним.

Я подбежала к ней, чтобы помочь, и услышала, как хлопнула входная дверь и отъехал пикап. Я посмотрела на свои руки, прежде чем застенчиво схватить себе бумажную тарелку.

– А вы, ребята, ещё не распаковали тарелки?

Фрэнк пожал плечами.

– Мой отец живет здесь уже пару недель. Он ничего не стал распаковывать. Мы приехали в прошлое воскресенье, и у мамы не было времени всё разобрать.

– И они всё равно заставили тебя пойти в школу?

– Да.

Всё, что я могла сказать, так это то, что он нервничал не меньше моего. От этого я чуть успокоилась, ну, и от того факта, что я тут была главной.

– Ну, давайте поужинаем, а потом всё уберём. Возможно, мы приведём всю кухню в порядок к тому времени, как твои родители вернутся домой.

Я ела лазанью до тех пор, пока у меня глаза не стали цвета сыра, а потом мы вчетвером начали убираться. Маленькая Джулия держала пакет для мусора, пока мы кидали туда одноразовые тарелки и приборы, Мари вытирала, а мы с Фрэнком убирали остатки еды и мыли пластиковые стаканы.

Когда со стола было убрано, Фрэнк помог мне собрать мелки и бумагу для девочек, и они рисовали, пока мы с Фрэнком драили шкафы и распаковывали посуду и столовые приборы. Думаю, Салли будет всё равно, куда мы разложим вещи, таким уж она казалась человеком. Чем больше Фрэнк говорил о своих маме и папе, тем больше я понимала, что права.

– И как там, в Рочестере? – спросила я.

Он пожал плечами.

– Мы жили за городом, как и здесь.

– Хотелось бы мне жить в городе, – призналась я. – Так намного интереснее.

Он наклонился ко мне, качая головой.

– Нет, тебе бы не захотелось. Именно в городе происходят все беды. В Рочестере тоже кто-то похищал мальчиков, прямо как здесь.

Я моргнула.

– Только мальчиков из города?

Он кивнул.

Я вспомнила про кости стервятника, папу и Бауэра.

– Вы поэтому переехали? Чтобы убежать от всей этой ситуации? – Потому что если так, то они, наверное, чувствовали себя ужасно из-за того, что здесь это происходит.

– Не, – протянул Фрэнк. – Нам правда нужен был дом побольше.

– Это не очень-то большой дом, – сказала я, но почувствовала себя стервой, когда заметила, как осунулось его лицо. Я постаралась забрать свои слова назад. – В смысле, он просто такой же, как наш, я об этом.

– А у вас тоже есть жуткий грязный подвал?

Я живо закивала.

– Там довольно грязно. Мама держит там почти все консервы, и папа хранит там вещи, наверное. Папа не разрешает нам туда спускаться.

Фрэнк содрогнулся.

– В грязных подвалах призраки водятся. Всегда.

Такая вот штука. Если бы мне с утра сказали, что к конце дня у меня появится лучший друг, да ещё и мальчик ? Я бы сказала, что у вас кукушка съехала. Но мы с Фрэнком практически заканчивали друг за другом предложения после того первого часа вместе. У нас нашлась куча общих интересов, как только мы выяснили, что он грубо говорил со мной в школе, потому что никого не знал и считал меня соплячкой. Сначала мы оба с радостью посмотрели «Команду-А» , и когда я сказала, что у меня есть последняя книжка Нелли Блай «Хочешь – верь, хочешь – нет» , он заставил меня пообещать принести её в следующий раз. Я не сказала ему, что разрешаю себе читать только одну запись за ночь, потому что знаю, что это странно. Я рассказала ему всё о тёте Джин и о том, какая она замечательная, что она была художницей, а ещё обещала, что я смогу жить с ней, если захочу.