Игорь Свинаренко - Тайна исповеди

А в это время в Рейхе…

Июнь 1943-го. вермахт, после всех положенных испытаний и доводок, принял на вооружение новый автомат — MP-43. Не слышали про такой? А потому так поначалу назывался знаменитый Sturmgewehr 44, та самая штурмовая винтовка. Которая, как нас учили, не имеет никакого отношения к «калашу»?

Но вдруг! Всего через месяц после боевого крещения! А именно 15 июля 1943 года ведущих совецких конструкторов вызвали в Наркомат вооружений. Срочно! И предъявили спецам вот эту вот трофейную штурмовую винтовку. И поставили задачу: сделать то-то в этом духе.

— А как же нам конструировать? У нас и патрона нету такого…

Какого — такого?

Там самое главное — как раз новый патрон. Так называемый промежуточный. Короче винтовочного, длинней пистолетного, а по мощности где-то между ними. Так-то теоретически можно выдать каждому пехотинцу по ручному пулемету, и вперед. Но пулемет — он тяжелый, поди побегай с ним в атаку, да еще и с боезапасом.

Конструкторы наши были в ступоре: как жарить рыбу, когда ее нету? Как делать новое оружие, когда патрона под него нету?

— Вы идите, жарьте, а рыба потом будет.

Тогда мелькала статистика, что в бою потери немцев, вооруженных этим новым шмайссером, были меньше наших. В пять раз! Ну а как с этим новым оружием могла соревноваться изобретенная в 1891-м винтовка?

Ну и на кого же возложили высокую миссию, нашу традиционную скрепу — догнать и перегнать?

На конкурс позвали классиков. Дегтярев, Шпагин, Токарев, Стечкин, Симонов и др., в том числе и МТ. А победил в первом туре — Судаев! Да, тот самый, который сделал лучший совецкий автомат Второй мировой. Про который писали:

«Не уступая по боевым качествам пистолету-пулемету Дегтярева и пистолету-пулемету Шпагина, ППС-43 (буква „С“ тут означает „Судаев“ — ИС) был со снаряженным магазином легче их на 1,8 кило, требовал при изготовлении в два раза меньше металла и в три — трудозатрат». Но было поздно — давно уже было налажено производство ППШ, не менять же концепцию посреди войны!

И вот этот Судаев, который вместе с другими конкурсантами изучил StG 44, за год с небольшим с нуля сделал свой новый автомат — АС-44. Который в августе 1944-го на испытаниях был признан лучшим!

Судаев, а не Калашников? Нет ли тут ошибки? Нету.

Именно судаевские автоматы — экспериментальная партия — поехали на фронт! В начале 1945-го. Но вот незадача! Пока суть да дело, война возьми да и кончись… А раз так, то и спешить некуда. Судаеву тем не менее поручили дорабатывать этот его АС-44. Однако! В августе 1946-го конструктор, увы, умер: его здоровье было сильно подорвано в блокадном Ленинграде (язва желудка и проч.).

Да, так а что наш Калашников? В заключительном акте по итогам испытания его АК-46 был оглашен приговор:

«Система несовершенна и доработке не подлежит».

Сливай воду, сержант? Нет! Вы не угадали. Несмотря на столь разгромную рецензию, по какой-то скрытой от нас причине очень влиятельный человек — а именно: начальник испытательного отдела полигона по фамилии Лютый — вдруг горячо поддержал МТ, вроде как лузера: «Я изменил в отчете (разгромное) заключение и рекомендовал автомат на доработку…»

А на какую ж доработку? Пожалуйста, Лютый объяснил:

«Я пришел к выводу, что конструкцию следует переделать почти заново».

В списке кардинальных изменений, которые он потребовал внести, было 18 пунктов.

Кто же переделывал автомат «почти заново»? Неужели сам МТ? Не угадали.

Вот кусок из мемуаров инженера-конструктора Зайцева: «Ознакомив меня с его (Калашникова) 7,62-мм карабином под патрон образца 1943 года и общим видом спроектированного им автомата (это вдобавок к карабину. — ИС), Михаил Тимофеевич поставил передо мной задачу о проработке технического проекта для изготовления опытного образца и испытания его на заводе. Затем, после доработки документации по результатам заводских испытаний, изготовить еще два образца для испытаний на полигоне. Всё это надо было выполнить до конца 1946 года».

Примечательно, что МТ тут говорит тоном заказчика, а не конструктора! На каком основании? Откуда такие полномочия? Непонятно…

Зайцев, писали, «проделал значительную работу» по созданию АК-47. Настолько значительную, что вначале была даже идея дать оружию такое название: «АКЗ». То есть «Автомат Калашникова — Зайцева». Признавая заслуги «помощника». Были разговоры, что некий военный чиновник эту идею зарубил: «Зайцев? Зайчик, что ли? Ну, несерьезно, это ж грозное оружие!» Ну да, ну да… А Калашников — это который грохнул царского опричника (опричник — это не то чтобы уж совсем ФСБшник, торопливо замечаю я). Главный персонаж поэмы Лермонтова хоть и купец, но всё ж ближе к трудовому народу, чем Кирибеевич, со своей тоже, кстати, подозрительной фамилией.

Ну хоть денег бы дали обделенному славой Зайцеву! Но нет — вычеркнули его из всех списков: и на награждение, и на премирование. Правда, потом, в 1958-м, его заслуги оценили — и позвали на работу в Москву. Пообещали серьезную зарплату и даже квартиру. И не за красивые глаза, все ж понимали, кто есть кто и на что способен. Зайцев засобирался — какие перспективы открылись! Наконец-то! Но местный КГБ этот вызов в столицу отменил и дал другую установку: сидеть в Коврове и не дергаться. Чтоб конструктор не оттягивал на себя внимание и вся слава досталась простому человеку «из народа»? Вполне вероятно…

Но битва амбиций продолжалась. Там такие страсти кипели! Родственники ковровского конструктора рассказывали, что на банкете в честь юбилея Калашникова к виновнику торжества подошел Зайцев и… в ярости перевернул богато накрытый стол. Скандал! Потом, в свою очередь, Калашников собрался на юбилей Зайцева, и неизвестно, во что бы там вылились соперничество и обиды, — но в автокатастрофе разбилась его дочь, и поездка отменилась.

Что дальше?

Зайцев ушел на пенсию. Тихо сидел на даче. Чем там занимался? Дочка рассказывала — разводил костры и жег всякое старье. Огонь, огонь! Всё ж старый оружейник…

И еще родня Зайцева в интервью высказывала такую обиду: вот, Калашников два месяца всего повоевал и на фронт больше не вернулся, его даже называли в семье обделенного славой конструктора, извиняюсь за выражение, дезертиром! В то время как Зайцев отказался от брони, положенной ему как оружейнику — и всю войну провел на фронте, разведчиком, и не только с немцами воевал, но даже с японцами… Ну да, наверно, было обидно.

Так, значит, Зайцев всего лишь «помогал». И не только он. Еще одного серьезного человека подключил тот самый Лютый, который стал покровительствовать МТ — небось, его кто-то об этом очень настоятельно попросил, не иначе (никак не могу отделаться от этой мысли). Лютый писал: