Симона Бовуар - Неразлучные

Три дня Андре не могла выбрать время повидаться со мной, наконец она назначила мне встречу в чайном салоне универмага «Прентан». Вокруг меня надушенные женщины ели пирожные и говорили о дороговизне жизни. Со дня ее появления на свет предполагалось, что Андре будет как они — она не была как они. Я ломала голову, что ей сказать, и не находила слов даже в утешение самой себе.

Андре подошла стремительным шагом:

— Я опоздала!

— Ничего страшного!

Она часто опаздывала — не потому, что пренебрегала своими обязательствами, а потому что разрывалась между ними.

— Извините, что вызвала вас сюда, но у меня совсем мало времени. — Она положила на стол сумку и образцы тканей. — Я обошла уже четыре магазина!

— Ну и работка!

Я знала, как это у них заведено. Когда младшим сестрам нужно было пальто или платье, Андре объезжала торговые центры и несколько специализированных лавок. Она привозила домой образцы тканей, и на семейном совете мать решала, какие из них больше подходят по цене и качеству. А уж к свадебным туалетам требовался самый серьезный подход.

— Однако лишние сто франков ваших родителей не разорят, — сердито заметила я.

— Да, но они считают, что деньги существуют не для расточительства.

Вряд ли было бы таким уж расточительством, подумала я, избавить Андре от этих утомительных и хлопотных покупок. Под глазами у нее залегли темные круги, румяна резко контрастировали с бледной кожей. Но, к моему великому изумлению, она улыбнулась:

— Близнецы будут прелестны в этом голубом шелке.

Я равнодушно кивнула.

— У вас усталый вид, — сказала я.

— От магазинов у меня вечно голова болит, приму аспирин.

Она заказала стакан воды и чай.

— Вам стоило бы поговорить с врачом, у вас слишком часто болит голова.

— О, это мигрени, они случаются, потом проходят, я привыкла! — Андре бросила две таблетки в стакан с водой, выпила и снова улыбнулась. — Паскаль передал мне ваш разговор. Он расстроен, ему показалось, что вы его осуждаете. — Она серьезно посмотрела на меня. — Не надо его осуждать!

— Вовсе я его не осуждаю! — ответила я.

У меня не было выбора. Раз уж Андре придется уехать, пусть лучше едет со спокойной душой.

— Я действительно вечно все преувеличиваю, считаю, что у меня не хватит сил. Сил всегда хватает. — Она нервно сцепляла и расцепляла пальцы, но лицо ее оставалось бесстрастным. — Моя беда в том, что мне не хватает веры. Я должна верить в маму, в Паскаля, в Бога — тогда я почувствую, что они не враги друг другу и никто из них не желает мне зла.

Она словно говорила это не мне, а самой себе, что было для нее необычно.

— Да, — подтвердила я. — Вы знаете, что Паскаль вас любит и вы поженитесь. Два года — это не так долго…

— Будет лучше, если я уеду, — подхватила она. — Они правы, и я прекрасно это знаю. Я прекрасно знаю, что плоть — это грех, значит, следует бежать от плоти. Нужно иметь мужество посмотреть правде в глаза.

Я ничего не ответила. Я спросила:

— Там вы будете посвободнее? У вас найдется время для себя?

— Я собираюсь слушать лекции по нескольким предметам, и у меня будет много свободного времени. — Андре отхлебнула чаю, руки ее успокоились. — В этом смысле поездка в Англию для меня удача. Если бы я осталась в Париже, у меня была бы невыносимая жизнь. В Кембридже я хоть переведу дух.

— Вам нужно спать и есть.

— Не беспокойтесь, я буду вести себя разумно. Но мне хочется работать, — оживилась она. — Я буду читать английских поэтов, есть такие прекрасные! Наверно, попробую что-нибудь перевести. И главное, я думаю написать работу об английском романе. По-моему, можно много интересного сказать о романе, такого, что еще никто никогда не говорил. — Она улыбнулась. — Мои идеи пока довольно расплывчаты, но у меня появилась масса мыслей в последние дни.

— Может быть, вы мне расскажете?

— Да, я очень хочу обсудить это с вами. — Андре допила чай. — В следующий раз постараюсь выкроить побольше времени. Простите, что побеспокоила вас ради пяти минут, но мне просто хотелось, чтобы вы знали: не надо за меня волноваться. Я поняла, что все складывается именно так, как должно.

Я вышла вместе с ней из чайного салона, и мы рассталась у прилавка со сладостями. Она послала мне широкую ободряющую улыбку:

— Я вам позвоню! До скорого!

Что произошло потом, я узнала от Паскаля. Я заставляла его пересказывать эту сцену столько раз и так подробно, что она живет в моей памяти почти как мое собственное воспоминание.

Это было два дня спустя, ближе к вечеру. Месье Блондель проверял тетради у себя в кабинете, Эмма чистила овощи, Паскаля еще не было дома. В дверь позвонили. Эмма вытерла руки и пошла открывать. Она увидела перед собой темноволосую девушку, прилично одетую, в сером костюме, но без шляпы, что было тогда абсолютно не принято.

— Я бы хотела поговорить с месье Блонделем, — сказала Андре.

Эмма решила, что это какая-то бывшая ученица отца, и провела Андре к нему в кабинет. Блондель удивленно посмотрел на юную незнакомку, которая устремилась к нему, протягивая руку:

— Здравствуйте. Я Андре Галлар.

— Извините, — он пожал ей руку, — я вас не помню…

Она села и непринужденно положила ногу на ногу:

— Паскаль не говорил вам обо мне?

— А, вы с ним товарищи по учебе?

— Не товарищи. — Она огляделась вокруг. — Его нет?

— Нет…

— Где он? — спросила она беспокойно. — Может быть, уже на небе?

Блондель пригляделся внимательнее: лицо гостьи пылало, у нее явно был жар.

— Паскаль скоро вернется, — ответил он.

— Не важно. Я пришла поговорить с вами. — Она вздрогнула и взволнованно продолжала: — Вы так смотрите, потому что ищете на мне печать греха? Клянусь, я не грешница, я всегда боролась, всегда!

— Вы кажетесь мне очень милой девушкой, — пробормотал Блондель. Он сидел как на иголках, ко всему прочему он был еще и глуховат.

— Я не святая. — Она провела ладонью по лбу. — Я не святая, но я не причиню Паскалю зла. Умоляю, не заставляйте меня уезжать!

— Уезжать? Куда?

— О, вы не знаете — в Англию. Мама отправит меня в Англию, если вы заставите меня уехать.

— Я не заставляю вас, — растерялся Блондель. — Тут какое-то недоразумение. — Это слово успокоило его, и он повторил: — Какое-то недоразумение.

— Я умею вести хозяйство. Паскаль ни в чем не будет знать недостатка. И я не люблю светскую жизнь. Если у меня будет немного времени, чтобы заниматься скрипкой и видеться с Сильви, то мне больше ничего и не надо. — Она тревожно посмотрела на Блонделя. — Вы не находите, что я благоразумна?

— Весьма благоразумны.

— Тогда почему вы против меня?

— Мой юный друг, повторяю, это недоразумение, я не против вас!