Наташа Маркович - Anticasual. Уволена, блин

— Звони, если будет совсем беда, я примчусь, как Чип и Дейл, — добавляю я, не успев даже подумать. Само вырвалось.

— Ладно, — радуется Нелли, и я понимаю, что работой я, кажется, на завтра себя обеспечила.

Так и есть. Беда началась с самого утра. Потому что деньги организаторы выдали только к вечеру. Мы стоим с прогретым мотором и сразу после выдачи финсредств с визгом колес срываемся с места и улетаем. Ездим по разным фирмам из одного конца города в другой и закупаем материалы и аксессуары. Цвет занавеса уже согласован с французами, представителями дома моды Унгаро. Оказывается, их приехала целая команда во главе с главным модельером, которого зовут Жан Батист Вали. О боже, как можно иметь такое имя?!

Мне кажется, что красивее человек не может называться. Даже завидно. Может, мне надо выйти за него замуж? Тогда у меня тоже будет красивая фамилия. А зовут меня и так красиво. Особенно по-французски — Натали. Димка меня так в свою трубку записал. Натали Вали. Нет, не подходит, Жан Батист — это имя, оно не прилагается. Жаль.

В общем, мы закупаем целую кучу сиреневого бархата, выбираем ковролин и т. д.

Нелли совершает чудеса вовлечения — незнакомые люди выписывают и отрезают нам ткань до нашего приезда, нас дожидаются в офисах почти до ночи, выезжают нам навстречу с образцами и т. д. Буквально до двенадцати ночи все подготовлено, согласовано, утверждено и заказано. Ковролин привезут и постелят завтра, а вот штора должна к утру висеть, хоть застрелись. Это я так скромно — штора — называю огромный занавес, из-за которого будут, виляя бедрами, выходить красивые манекенщицы в не менее красивых нарядах.

За кулисами Колонного зала кипит работа, какие-то люди снуют туда-сюда, устанавливается свет, звук, огромные экраны, горы стульев в чехлах.

Мы с Нелли падаем навзничь вместе с огромными охапками сиреневого бархата. Хочется есть, спать, пить, писать, да все что угодно, только не вешать штору.

Пока мы лежим, все вдруг куда-то рассасываются и зал пустеет. Прямо не люди, а леденцы какие-то!

Последний из рассасывающихся, организатор и ведущий шоу по имени Саша говорит на прощание, глядя в наши грустные глаза:

— Между прочим, девушки, не каждая москвичка может похвастаться, что она провела ночь в Колонном зале Дома союзов.

И исчезает, пожелав нам удачи.

Мы с Нелли остаемся вдвоем в этом огромном помещении. Ну что ж, надо так надо, и, прежде чем вешать эту уже надоевшую сиреневую тряпочку, я совершаю экскурсию по красивым залам. Из висящей таблички выясняю, что здесь в восьмидесятом году выбрали в президенты МОК Хуана Антонио Самаранча. Хо-хо, на такой территории я готова провести хоть три ночи, только намекните!

Представляю, сколько тут произошло значительных для нашей страны и всего мира событий!

Сейчас вот мы увеличим их счет, повесив сиреневый занавес.

Нелли руководит процессом и выдает креатив, я подтаскиваю булавки и делаю другую неквалифицированную работу. Мне для Унгаро не жалко сил. Человек, между прочим, столько красоты в мире создает! У меня самой любимая джинсовая курточка от него.

Штору вешаем до четырех утра. Завтра ее, оказывается, нужно еще раз хитро будет задрапировать по просьбам уважаемого Жана Батиста, поэтому спать долго не придется.

Наутро Колонный зал наводняют французы. Выясняется, что Жан Батист красив, талантлив и дружелюбен. Замечательный человек. Жалко, что девочки, кажется, не в его вкусе. Предпочитает; мальчиков. Все у этих модельеров не как у людей!

Мы вместе драпируем занавес и вешаем на него цветы, предварительно зацепив их за принесенные Жаном Батистом нежно-розовые плечики. Впрочем, драпирует в основном он, Нелли помогает, а я опять таскаю булавки.

Я весь день искренне восхищаюсь им, а вечером его коллекцией. Пока идет показ, я не дышу и мне хочется плакать от обилия такой красоты. Красивые модели на тоненьких каблучках и в легких, ярких розовых, алых, сиреневых и красных сверкающих платьях гордо выходят из-за Нелькиной нежно-сиреневой занавески и элегантно, как лошадки, шагают по подиуму, ввергая в трепет мою душу.

Поздно ночью мы снимаем занавес и я уворовываю нежно-розовые плечики от нежно-розовой коллекции одежды, на которых на фоне сиреневой занавески висели белые розы.

На память.

Веселье продолжается почти неделю. Мне нравится все: организация, фуршеты, рестораны, представления актеров, веселая компания, постепенно оформившаяся за неделю. На фуршетах у меня стоит конкретная задача — есть фрукты. Мне витамины нужны — срочно!

А волосатые киви все равно, кроме меня, никто не ест, их для украшения кладут.

Но главное — это, конечно, показы, дефиле. Пару раз я все-таки не удержалась, прослезилась. Не могу спокойно на такую красоту смотреть. А может, у меня нервная система расшаталась от недостатка витаминов.

Мне начинает нравиться настолько, что я всерьез задумываюсь о возможности организовать компанию по организации праздников. С ориентацией на модный бизнес.

Нелли утверждает, что это мое. Ладно, вот рестораном назанимаюсь досыта и — через три-четыре годика вполне вероятно. Все равно я не могу долго на одном месте. Я — антикризисный управляющий! Меня, главное, остановить вовремя, а то я так увлекаюсь улучшениями и усовершенствованиями, что все портить начинаю.

Тусовка начинается каждый день в семь вечера, а днем я веду дистанционные переговоры по поводу нового помещения. Клуб на Садовом кольце. По-моему — это лучшее, из того, что мне попадалось. Продается за страшные деньги, но есть человек, готовый купить и сдать в аренду. Вот с ним и переговариваемся через двух риелторов сразу — его и моего. Приходится и его посещать. Не человека, клуб. С разными людьми, в разных сочетаниях. То днем, то ночью. Отслеживаю посещаемость, клиентов, тестирую кухню. В основном эксперименты проводятся на друзьях, денег-то у меня не прибыло.

Постепенно мне начинает казаться, что в мире нет ничего, кроме ресторанов и тусовок. У меня масса новых знакомых. Это хорошо. Вроде. Славно все-таки, что ухо у меня не с лицевой стороны облазит.

К концу недели я уже не могу веселиться, так как валюсь с ног. Силы иссякли.

Гипотетический покупатель условно моего ресторана выставил наконец цену аренды. М-да. Впечатляет. Такие вещи нужно серьезно обдумывать.

Под занавес всей этой безумной недели я ругаюсь с Димкой. В общем-то даже не ругаюсь, просто высказываю ему все, что я о нем думаю. Он психует и уходит. Пусть. Я даже не поворачиваюсь ему вслед.

Мне некогда, я смотрю, как полуголые девушки демонстрируют на подиуме туфли очередного знаменитого дизайнера. Потрясающие туфли.

Может, хоть задумается о своей жизни ненадолго. Не дизайнер, конечно, а Дима. Хватит жить в неосознанке. Может, и не задумается, но мне уже все равно.