Люсинда Райли - Комната бабочек

Внезапно мир перевернулся, и я столкнулась лицом к лицу с серой снежной жижей на мощеной улице, а мой велосипед еще крутил колесами, лежа рядом со мной.

– Эй, с тобой все в порядке? – донесся до меня сверху чей-то голос.

Растерянная, я с трудом поднялась с земли.

– Со мной… да, наверное, в порядке.

– Давай-ка, тебе надо присесть и прийти в себя. Здорово ты сверзилась, да еще на полной скорости, – оценил молодой человек.

Он, надежно поддерживая, увел меня с дороги и усадил на скамейку около автобусной остановки. Потом вернулся за моим велосипедом и, ловко выбив подножку, поставил его рядом со мной. Он смотрел на меня добрыми голубыми глазами, с доброй улыбкой под аккуратными усиками, и я разглядела, что из-под его шапки выглядывали легкие завитки светлых волос.

– Спасибо, – сказала я, поправив юбку и убедившись, что она цела. – Мне еще не приходилось так падать, обычно я езжу осторожно…

– На обледеневшей дороге трудно избежать падений, – заметил он. – Дорожные службы не успели вовремя посыпать улицы песком. Обычная накладка. Кстати, меня зовут Джонни Монтегю.

– Поузи Андерсон, – ответила я, пожимая его протянутую руку. – К сожалению, мне нужно ехать, меня ждет подруга…

– Ну, после такого падения я не могу позволить тебе сразу оседлать этот велосипед, – решительно заявил он. – В какую сторону ты так спешила? Я провожу тебя.

– Но у меня все нормально, правда.

– Вынужден настаивать, – сказал он, взявшись за руль моего велосипеда, который, надо признать, выглядел несколько окривевшим. – Показывайте дорогу, барышня.

Пока мы шли вместе к Нью-Холлу, я узнала, что Джонни изучал географию в Сент-Джонс-колледже.

– …но после университета я пойду в армию, по стопам моего почтенного отца, – добавил Джонни. – А ты чем занимаешься?

– Ботаникой… наукой о растениях, – ответила я.

Слово «наука» произвело на него ожидаемое впечатление.

– Так ты будешь ученой дамой? – спросил он, удивленно глянув на меня. – Надо же, что же вы там изучаете в растениях?

Мы уже подошли к нашему колледжу, поэтому я не успела объяснить ему важность занятий прививками, систематикой и биогеоценозом.

– Прежде чем вновь садиться на этого коня, тебе нужно сдать его в починку. Но, несмотря на драматические обстоятельства, я очень рад, что познакомился с вами, мисс Андерсон.

– Да уж, – сказала я. – И позволь еще раз поблагодарить тебя. Очень любезно, что ты задержался и помог мне.

Немного ошеломленная, я поднялась в свою комнату, где меня ждала Селия, она нетерпеливо постукивала ногой, держа в руках щипцы для завивки весьма устрашающего вида.

– Но у меня же волосы сами вьются, – запротестовала я.

– В том-то и дело, что они у тебя вьются неправильно, – парировала она. – Быстро садись. Ох, Поузи, где тебе удалось так растрепаться? С такой шевелюрой только людей пугать!

Спустя часа полтора, стараясь не слишком качаться на высоких каблуках, я с группой наших девушек из Нью-Холла направилась к Сент-Джонс-колледжу. Темноту рассеивали установленные на подмороженных газонах ряды пиротехнических и восковых свечей, и в их свете удавалось разглядеть старинные каменные башенки и неоготический фасад здания, а из Большого зала уже доносились музыка, исполняемая танцевальным оркестром, и шум голосов, уже явно разгоряченных спиртными напитками. Одним плавным движением кто-то снял с меня куртку и вручил мне бокал шампанского.

– Пойдем скорее, Поузи. – Селия подхватила меня под руку и увлекла в сторону Большого зала.

Ей удалось пригладить мои волосы до мягких волн и, зачесав их назад, закрепить поблескивающими стразами заколками. Она также подкрасила мне лицо, и я боялась касаться губ, чтобы не смазать яркую красную помаду.

Зал переполняли мужчины в строгих вечерних костюмах, их голоса эхом разносились над нами под высоким потолком.

– Ваше здоровье, девочки! – провозгласила Андреа. – Счастливого Рождества!

– Добрый вечер, дорогая. Рад, что нашел тебя в этой сутолоке! Не хочешь потанцевать?

Рядом с нами появился Мэтью, кавалер Селии. Они начали встречаться еще в октябре.

– С удовольствием.

Парочка уплыла, а я осталась с Андреа.

– Скорее всего, через пару лет она выскочит замуж и родит ребенка. – Андреа пренебрежительно фыркнула. – А ее диплом ляжет на дно кованого сундука. Нет, черт, такая участь меня не устраивает. Пошли поищем жратву. Я подыхаю с голодухи.

Мы вдвоем протолкались через толпу к длинным столам, ломящимся от закусок. Я слишком нервничала, и есть мне вовсе не хотелось, но Андреа наполнила тарелку разнообразной снедью.

– Только ради этого я и пришла сюда. – Она улыбнулась, начав заправляться.

– Добрый вечер, давно не виделись, – произнес кто-то за моей спиной.

Оглянувшись, я увидела, что рядом стоит Джонни, мой недавний рыцарь в сияющих доспехах.

– Добрый…

– Боже, как ты преобразилась, – восхищенно произнес он.

– Благодарю.

– Уже пришла в себя после падения?

– Да, вполне.

– Достаточно, чтобы потанцевать со мной?

– Да… наверное, – ответила я, как обычно смущаясь и краснея.

Я робко взяла предложенную мне руку.

– Ну вот, еще одна попалась в силки, – услышала я за спиной шепот Андреа, когда мы с Джонни направились к танцполу.

Позднее мы вышли на улицу подышать воздухом и покурить. (Я пристрастилась к сигаретам, поскольку все постоянно курили, и мне не хотелось выглядеть консервативной.) Устроившись на скамейке во дворе, мы продолжили дружеское общение.

– Далеко ли ты собираешься на рождественские каникулы? – спросил он.

– В Корнуолл. Я живу там с бабушкой.

– Правда? А где же твои родители?

– Мой отец погиб на войне. Он был пилотом, а моя мать живет в Италии, – сообщила я, удивившись собственной откровенности.

Я редко рассказывала в Кембридже о своей домашней жизни, но Джонни, видимо, располагал к откровенности.

– Сожалею о твоем отце, – мягко сказал он. – Я понимаю, как мне повезло, что мой старик вернулся целым с той проклятой войны. Должно быть, твой отец был героем.

– Да, был…

Джонни придвинулся ближе, и рукав его смокинга коснулся моей руки. Я почувствовала исходящее от него тепло и не стала отодвигаться.

– А ты где будешь на каникулах?

– Мои родители живут в Суррее. У меня две сестры, одна кошка и стареющий лабрадор по кличке Молли, такая вот у меня семейка. Скажем так, довольно типичная.

– Значит, твой отец служил в армии?

– Да. Его ранили в самом начале, в битве при Дюнкерке… там он, к сожалению, потерял ногу, поэтому остальные военные годы просидел за столом, разбираясь с бумажками. Он благодарит судьбу за то, что потерял только ногу. По крайней мере, остался жив. Мне очень жаль, что твой отец не выжил.