Николай Чергинец - А он не вернулся из боя

— Понимаю, — глухо произнес Андрей и тихо добавил: — Мужики, как это все перенести?!

Максимов, чтобы поддержать его, как можно веселее сказал:

— Ничего, держись! Сейчас выпьем по рюмочке, успокоимся.

Они вошли в большой зал. Столы стояли буквой «П». Во главе стола стояли стулья для молодых и свидетелей. За примыкающими длинными столами слева сидели мама и бабушка невесты, справа на таких же местах — родители Виктора.

Распорядитель торжества, заглянув в бумажку, пригласил вошедших в центр длинного стола, где уже расположился Говорухин. Андрей оказался метрах в трех от жены и матери. По команде распорядителя и тамады, которого Говорухин представил как диктора телевидения, гости поторопились занять свои места. Стулья стояли не плотно, сзади рядов запросто можно было пройти. В центре столов на журнальных столиках — огромное количество цветов. В дальнем углу зала была установлена аппаратура для певцов. Микрофон взял тамада. Он представил молодых, родных по имени, затем гостей. Представил Говорухина и рядом сидящих воинов-интернационалистов, боевых товарищей Андрея Бровикова — отца невесты. Затем тамада обратился к Насте:

— Дорогая Анастасия, на вашем торжестве присутствует вокально-инструментальный ансамбль «СССР». Эта группа состоит из пяти воинов-интернационалистов. Узнав, что сегодня выходит замуж дочь погибшего в Афганистане боевого товарища, они с радостью согласились прийти, чтобы своими музыкальными номерами поздравить вас и вашего супруга с самым важным днем в вашей жизни!

Затем тамада предложил тост за молодых, потом за родителей молодых и, как и положено, предоставил слово отцу молодого и маме молодой. Потом дали слово Вере Федоровне Коблик. Она говорила проникновенно, от души. От воинов-интернационалистов поздравлял Говорухин.

Леонов, выступая с тостом, сказал:

— Анастасия, мы, кто вместе с твоим отцом выполняли приказ Родины в далеком Афганистане, потеряв его, взяли на себя моральную обязанность поддерживать его дочь. Мы старались как могли поддерживать тебя, твоих маму и бабушку. Мы радовались твоим успехам, радуемся и сейчас, что ты воспитала своего избранника. — Среди сидящих послышались смешки, а кто-то громко воскликнул «правильно!». — Настя, муж — это должность выборная…

Кто-то из друзей молодого добавил:

— Выбирать его надо на конкурсной основе…

Стало ясно, что свадьба вошла в нужное русло, слышался смех, все чаще стало звучать «горько!». Как и принято, тостующие в конце речей подносили молодым свои подарки.

Прошло два часа, и тамада объявил перерыв. Зазвучала музыка, ансамбль стал исполнять песни, рожденные в Афганистане. Кто танцевал, мужчины вышли на перекур. Начиналась вторая часть свадьбы. Обстановка стала непринужденной. По совету Андрея Леонов вручил матерям погибших парней подарки. Они, конечно, были и рады, и смущены. Манкевич, поблагодарив Бровикова за подарок, честно призналась:

— Знаете, я за свои шестьдесят лет впервые получила такой дорогой подарок. Скажите, кто вы.

— «Афганец», — коротко ответил Андрей и добавил: — Спасибо вам, мамы, за вашу настойчивость, которая привела к созданию такого прекрасного памятника!

В этот момент всех пригласили занять свои места. Андрей во все глаза рассматривал Таню. Она, конечно, уже не такая молоденькая, но сохранилась в ней красота, а взгляд… Какой у нее взгляд! В ее глазах, когда она смотрела на дочь, была любовь. Выступая, Таня так и сказала:

— Доченька, спасибо тебе за то, что, взрослея, ты всегда хранила любовь к отцу, образ которого для нашей семьи стал иконой. Поэтому ты и выросла достойным человеком.

Настя не выдержала, поднялась:

— Мамочка, родная! Бабушка милая, дорогая моя, это я обязана благодарить вас за все, что вы сделали для меня! Вы и светлый образ папы вырастили и воспитали меня, — на глазах Насти выступили слезы, и она потянулась к маме, они обнялись.

Сидящий справа от молодых отец Виктора сделал знак тамаде. Тот приблизился, и отец ему сказал:

— Обрати внимание на «афганца» рядом с друзьями. Чувствую, он очень израненный, по-моему, даже без ноги. Может, дадим ему слово?

Тамада поднес микрофон ко рту:

— Друзья, я хочу предоставить слово человеку, который воевал вместе с отцом Анастасии, человеку, который, не жалея жизни, сражался с террористами. И, несмотря на тяжелые ранения, он выжил и возвратился на Родину, — тамада протянул микрофон Андрею.

Тот встал и от растерянности некоторое время молчал. Он по очереди посмотрел на маму, затем на Таню и, глядя на дочь, хриплым от волнения голосом, начал говорить:

— Анастасия, мои товарищи, обращаясь к тебе, называли тебя дочерью. Позволь я тоже последую их примеру.

При этих словах Настя встала.

— Дорогая доченька, — продолжил Андрей, — я, глядя на тебя, вижу свою дочь, вижу свою жену и свою маму. В жизни мне пришлось перенести многое: и ранения в Афганистане, и ранения в Африке, в память о которой я хочу преподнести тебе, твоей маме и бабушке, — Андрей сделал паузу и передал Антону коробочки, тот встал и вручил их, а Андрей продолжил: — Ты, Настенька, даже не представляешь мое состояние, когда я не могу обнять свою дочь, свою жену, сохранившую мне верность через десятки лет, встать на колени перед мамой. Сложившаяся ситуация не позволяет мне, страшному от своих ран, с открытым лицом встретиться с ними, так как я, находясь рядом с ними, испортил бы им жизнь.

В это время Анна Степановна, взяв в руки подарок и даже взглянув на него, медленно всем телом подалась вперед. Ее глаза впились в говорящего. Таня тоже вся напряглась, она смотрела на бледнеющую Анну Степановну, а Андрей продолжал говорить:

— Скоро я вынужден буду вернуться в далекую африканскую страну и благодаря вам увезу с собой светлый образ близких мне людей, моей доченьки. Поэтому мне становится легче на душе, Настенька, извини, что я называю тебя «доченька».

Настя успела взглянуть на подарок и, буквально открыв рот от восхищения, вдруг увидела, как бабушка хотела что-то сказать, но схватилась за горло. Она перевела взгляд на маму, которая положила руку на сердце, медленно начала вставать со своего места и, словно, под гипнозом стала приближаться к говорящему. Он вдруг сбился и стал произносить отдельные слова. Наступила полная тишина. Все замерли от развернувшейся перед ними драмы.

Анна Степановна пришла в себя и двигалась вслед за Таней. А Таня, бледная, вся дрожащая, с полными слез глазами, уже приближалась к бородатому мужчине. Она обессилено опустилась перед ним на колени и, обхватив обеими руками его ноги, вскрикнула:

— Андрей!! Я знала, что ты вернешься!!

Подошедшая Анна Степановна протянула руки к сыну и тихо произнесла: