Николай Чергинец - А он не вернулся из боя

Чтобы отвлечь народ от тяжких проблем, телеэкраны заполнили сериалами «Санта-Барбара», «Богатые тоже плачут». И действительно, для наших людей это была новинка. Даже на работе, в цехах, отделах, на стройках люди обсуждали очередную серию.

Честь и хвала правительству Вячеслава Кебича, которое как могло старалось сохранить спокойствие в обществе. Конечно же, в это время было не до воинов-интернационалистов и их семей.

Вера Федоровна, как и другие родители погибших и пропавших без вести в Афганистане, понимали, что их проблемы не стали общесоюзными, а затем и Содружества Независимых Государств. Правда, удалось в рамках СНГ образовать Комитет по делам воинов-интернационалистов. Возглавил его Герой Афганской войны Руслан Аушев. В Беларуси заработал Комитет по делам военнослужащих, сотрудников органов внутренних дел и их семей. В нем был образован отдел по делам воинов-интернационалистов, но, к сожалению, его аппарат, состоявший из воинов-«афганцев», оказался неспособным решать свои задачи.

Когда начался вывод войск из европейских стран, на Комитет взвалили массу вопросов. Надо было решать проблемы солдат и офицеров действующей армии, которые, прибыв в Беларусь, оказались невостребованными. Особенно тяжело было тем, кто ушел в запас: работы и жилья нет, а у многих семьи. Поэтому Комитет стал создавать центры переподготовки офицеров, многие из них получали мирные профессии — токаря, слесаря, сварщика и так далее. На заводах, которые и так находились в тяжелой ситуации, не было свободных рабочих мест. Некоторые отставники, так же как и интернационалисты, бросились в торговлю. Одни превратились в «челноков», другие стали лотошниками или директорами коммерческих магазинчиков.

На улицах можно было повсеместно видеть, как на перевернутых деревянных ящиках бабушки торгуют петрушкой, изнуренные серые мужики — ржавыми вентилями, а юноши призывного возраста средь бела дня приезжают в рестораны на «мерсах» и джипах и там подолгу «скучают».

В госструктурах стало появляться все больше случайных людей — необразованных, самоуверенных, которые не могли и не знали, что и как делать. Лучшим способом для них скрыть свою профессиональную непригодность стали отписки, грубость и наглость.

Как-то вечером к Вере Фёдоровне заглянули в гости Анна Степановна с Татьяной. Они принесли письмо от Леонова и Николаева, в котором ребята поздравляли Анну Степановну с днем рождения и рассказывали о своей жизни. В письме говорилось, что в Москве ситуация сложная, а противоборствующие силы пытаются перетянуть воинов-интернационалистов на свою сторону. Вера Фёдоровна, прочитав письмо, сказала:

— Какие хорошие ребята! Дай Бог им спокойной жизни, чтобы не пришлось им больше воевать, тем более в своей стране или, еще хуже, друг против друга.

— Я сегодня сходила в военкомат, — промолвила Анна Степановна, — а мне ответили: «Мы розыском вашего сына не занимаемся. Сюда больше по этому вопросу не приходите!» Я спросила: «А кто тогда занимается?» А мне в ответ: «Милиция, КГБ, МИД». Не знаю, причем здесь милиция, розыск же надо вести на территории других стран. Мы с Танюшей решили, что завтра сходим в КГБ.

— Ой, боюсь, что и там в том же духе ответят, — махнула рукой Вера Федоровна. — Я слышала, что Комитет по соцзащите недавно подписал договор с американцами о сотрудничестве по установлению судеб пропавших без вести военнослужащих. Я даже читала вчера в газете, что нашим удалось установить уже десять судеб американских военнослужащих.

— Хорошо, что вы рассказали. Завтра же пойдем в этот комитет, — сказала Таня и повернулась к Анне Степановне: — Ну что, пойдем?

— Конечно, доченька! У нас же в сердцах надежда.

Коблик ничего не сказала, только покачала головой.

Вдруг она встрепенулась, посмотрела на часы и предложила:

— А что, девочки, давайте пойдем в церковь, еще успеем на вечернюю службу. Батюшку встретим, а он сказал, что мы можем приходить в любое время. Они с матушкой живут там же, при церкви. Я всегда после службы захожу к ним, побеседую, и мне становится легче на сердце. Он такой добрый, мудрый человек, сразу видно, что служит Богу!

В церкви людей было мало. Они купили у входа свечи, зажгли их и поставили. Вера Федоровна — за упокой, а Анна Степановна с Татьяной — за здравие сына и мужа. Батюшка их заметил, подошел, поздоровался, перекрестил их:

— Сегодня вы не как обычно, у вас все в порядке?

Татьяна спросила:

— Батюшка, скажите, мы ставим Андрею свечку за здравие, а нам выдали документы, что он считается умершим. Нам даже его орден на хранение выдали, и в удостоверении написано «посмертно». А мы не можем ему поставить другую свечу. Как нам быть?

— Знаешь, дочь моя, власть сердцу не может приказать. Она же делит людей на живых и мертвых. Для Бога же все люди и их души живые. И если в вашем сердце, в вашей душе он жив, значит и свечи вы правильно ставите.

Он обратился к Коблик:

— Я помню, что у вашего старшего сына завтра день рождения.

— Да, батюшка, я собираюсь завтра съездить на кладбище.

— А я помолюсь за упокой души его.

После беседы со священником женщины вышли из церкви с облегчением в сердцах. Немного постояли, повернулись ко входу в храм, перекрестились и вышли через калитку на улицу.

Анна Степановна, взяв под руку Татьяну, вдруг предложила:

— Вера Фёдоровна, а как вы смотрите, если мы завтра поедем с вами? Купим цветы, бутылочку вина, отметим день рождения Сереженьки и Николая помянем…

Коблик согласилась. На следующий день они встретились на остановке автобуса и вскоре были уже у входа на Северное кладбище, где стояли продавцы цветов. Анна Степановна решительно отклонила руку Веры Федоровны, когда та хотела купить цветы. Приобрела шесть букетов, передала по два Татьяне и Коблик. Идти было недалеко, слева от входа в нескольких десятках шагов. Оба брата лежали рядом. Вера Федоровна открыла калитку ограждения и положила сыновьям по букету. Таня и Анна Степановна положили по своему букету и встали за калиткой. Коблик достала из-под скамейки небольшое ведерко и тряпочку, аккуратно протерла памятники. Затем достала из сумки вино и стаканчики, разлила и поставила два стаканчика на надмогильные плиты Сергея и Николая:

— Ну, что, дорогие, давайте помянем моих сынков. Здравствуйте, дети мои! Вот, пришли к вам в гости. Сереженька, сынок, тебя с днем рождения! Мне очень больно, что ты ушел от меня. Вот сидели бы мы сейчас с тобой на этой скамейке и вспоминали бы Коленьку…

Анна Степановна тронула Таню за рукав и негромко произнесла:

— Вера Федоровна, вы побудьте с ними, а мы пройдемся по аллее. Здесь же много ребят-«афганцев» покоится.

И они не торопясь пошли мимо могил. Анна Степановна остановилась перед одной из них и, придержав Таню за руку, сказала: