Коллектив авторов - От сердца к сердцу

я с широко раскрытыми в недоумении глазами замерла в его объятиях, боясь пошевелиться, совсем близко увидев цвет его серовато-зеленых глаз.

Между тем, успешно сдав экзамены в школе, я готовилась к выпускному вечеру.

На дворе стояли 90-е годы. Выбор бальных платьев был невелик. Я остановилась на лаконичном белом кружевном платье, красиво сидящем по фигуре, с длиной миди. Немного перешив, оставив легкий рукав лишь с одной стороны. Я очень любила асимметрию во всем, начиная от прически и заканчивая аксессуарами.

По традиции выпускной начинался с главной площади, где собирались выпускники всех школ. Я встретила многих бывших одноклассников. Сложилось впечатление, что я знаю всех. Не шутка, отучиться в четырех школах города из семи. Радостные от встречи и от переполняющих нас эмоций. Все очень красивые и нарядные. Счастливые и грустные оттого, что школа позади. Впереди взрослая жизнь!

Рассвет я уже встречала не с одноклассниками, а с ним. Ещё не закончился вечер, он пришел за мной в школу.

Мы пошли, взявшись за руки, к реке. Он снял куртку, накинув мне ее на плечи. Была тихая и очень темная ночь. На небе ярко-ярко светили звезды. Мы сидели на берегу, я тихо плакала. Он, обняв меня, молча и нежно гладил по волосам.

— А давай назначим наши личные звезды? — попросила я, глядя на темное звездное небо, найдя на нем Большую медведицу. Она светила ярче всех.

— О, смотри — ковшик, — наивно лепетала я, найдя сходство с ковшом.

— Твоя будет самая крайняя внизу, потому что я боюсь с краю, а моя — ближе к ручке, тоже нижняя.

— Нижние звезды — потому что это основание ковша. Основа всему. И они на одной линии, ближе друг к другу, — продолжала я свои рассуждения.

— Если вдруг ты или я заскучаем друг за другом, посмотрим на наши звезды, представим, что мы рядом. Будет легче.

Хорошо, он хоть не смеялся от моих слов, не считал их глупыми и наивными. Он просто смотрел на небо и молча соглашался. И было в этом молчании столько любви и понимания. Что я не переставала чувствовать себя окрыленной и очень защищенной.

В последующем, в разлуке я очень часто смотрела, только на наши с ним звезды.

Инга давно и безрезультатно мечтала выйти замуж. Уже все ее подруги с поразительной легкостью проделали этот трюк. Кроме самой Инги. И, знаете ли, в 23 все это еще кажется смешным, и отговорка типа «успеется» действует отлично. Но когда тебе 36, происходящее начинает выглядеть, как порча.

Порча. Инга уже обдумывала такой вердикт. Времени у нее на это было предостаточно. Ведь каждый будний день ей приходилось из маленького провинциального городка Ч. ехать в более крупный, но не менее провинциальный, тоже Ч., город, на работу на электричке.

И вот эти полтора часа пути, толкотня по утрам, сама необходимость трястись на электропоезде уже тревожили и кричали:

— Инга, тебя прокляли!

Как минимум — обеспечили венцом безбрачия и печатью неудачницы. Только вот кто?

Девушка ежебуднично заходила в вагон номер три, садилась на четвертый ряд по правой стороне и думала три часа в сутки (полтора часа с 8:00 до 9:30 — туда и полтора часа с 18:30 до 20:00 — обратно): кто, кто же мог с ней так поступить? Может, Анька?

***

Егору было 37. Он жил в большом городе Ч. в сердце Урала. Но как не старался найти там работу по душе — не мог.

Да-да, я уже слышу этот хор вопросов типа: как так? Такого не бывает!

На самом деле все просто. Вам только нужно взглянуть на Егора — волосы в краске, штаны заляпаны лаком, в руках ворох листов и кисточка за ухом. Да, Егор был художником. Только трудиться ему приходилось еще и маляром. Чтобы денег хватало. Вот парень и совмещал. Но так как в большом Ч. объектов для картин Егор не находил, он ездил в более живописный и не такой активный маленький Ч. Каждый вечер в 18:30 садился на электричку и ехал туда, чтобы покрасить дом, комнату или мансарду (находил он их специально так, чтобы можно было работать ночью). А утром в 5:00 сесть рисовать восход в горах. И уже в 8:00 мчаться обратно домой.

Егор был не женат. Не слишком мучился от одиночества. Но все больше и больше задумывался не только о приходе зимы, когда ранние восходы сменятся поздними пробуждениями, но и о старости, в которой все будет совсем не так…

В электричке он думал об этом все время. Машинально заходил в вагон номер три и шел к ряду четыре по правой стороне.

***

С Анькой Инга дружила с детства. И вот в 9 классе девушка познакомилась с Павлом. Он учился в их с Анькой лицее в 11 классе — недавно перешел, внушая всем очарование и трепет. Анька тогда на Павла тоже «залипла», но подруге не сказала.

И вот одним из вечеров, когда подружки пошли гулять и его же — Павла, обсуждали, девушки встретили молодого человека. Тот был погружен в свои мысли и ничего вокруг не видел.

Девушки озабоченно остановились:

— Да тут реферат. Биология. Блин. Тема вроде понятная. Но не идет и все. Уже погулять пошел. Толку ноль.

— Давай помогу, — быстро отозвалась Инга, которая была знатоком этого предмета.

С того вечера Инга начала встречаться с Павлом… потеряв при этом дружбу Аньки.

Инга встречала бывшую подругу уже во взрослом возрасте, но та делала вид, что не видит девушку и быстро переходила на другую сторону дороги.

Так что, кроме Аньки, вариантов для насыла порчи не было.

***

Егор, естественно, был окружен вниманием девушек. Подающий надежды, талантливый — три персональные выставки, отмечен Союзом художников как молодое («хотя не очень уж и свежее» — смеялся Егор) дарование. Так что интерес к нему был везде. Только вот среди либо ветреных красавиц, падких на его статус, либо слишком заумных девиц. Но той единственной и близкой среди них не было.

Егор жил с тремя девушками в разные периоды своей жизни. Но ни одна из них не смогла принять его чудачества. Первая сбежала через месяц, оставив слезную записку с проклятиями. Вторая и третья ушли молча, через две недели, каждая со своим портретом.

Больше Егор не то, что о семье, а хотя бы о сожительстве не мечтал.

Только думал в дороге о том, как хорошо иметь семью.

***

Было уже 9:00, и скоро все пассажиры прибывали в пункт назначения. Электричку резко дернуло. Инга выронила книгу, которую читала между мыслями о «ведьме Аньке», как она ее обозначила для себя.

— Да что же это такое. Да каждый день хуже, чем на маршрутке. Да сколько ж это будет продолжаться. Вторые очки ломаю, — бабушка в начале вагона громко голосила, пытаясь воззвать к совести машиниста.

Ингу это рассмешило. Она быстро подняла книгу, какую-то кисть и неловко старалась подавить смешок, прячась за ладонью.

— Девушка, спасибо.

Кто-то потянул кисточку в свою сторону, и Инга только сейчас поняла, что взяла не свое.