Наталья Литтера - (С)нежные дни [litres]

На подоконнике стояли сосновые ветки, украшенные мишурой, за окном лес казался белым, выделялись только черные стволы деревьев, и уезжать не хотелось.

– Кать, я через два месяца вернусь. Только ты меня жди.

– Ешь давай, капитан дальнего плавания.

– Но ты будешь ждать?

– Конечно.

Она держала кружку двумя руками и медленно пила кофе, камень на пальце поблескивал красным, а распущенные волосы казались золотистыми. Катя, Кэтрин, Катерина. Декабристка и учительница, умеющая готовить вкусный завтрак и не умеющая бороться за факультативы, чудо чудное, диво дивное. На ней были черные джинсы и голубая футболка. Декабристки сейчас одеваются модно, да.

– Чему ты улыбаешься?

– Да так… Ты очень вкусно готовишь.

А потом ему позвонили с работы – нашли подходящее время. Уточняли, когда будет в Москве и заберет в офисе документы перед командировкой. После разговора Вадим, поцеловав теперь уже совершенно точно свое собственное диво и чудо в нос, пошел собирать вещи. Предстояло еще прогреть машину и заглянуть ко всем соседям – попрощаться.

Катя мыла после завтрака посуду и немного грустила.

Вадим еще не уехал, а она уже начала скучать. И будет скучать еще целых два месяца. Надо думать о хорошем. Зато у нее был самый настоящий волшебный Новый год, про который снимают кино и пишут в книгах. И человека она встретила настоящего. Ради такого можно научиться ждать и два месяца, и три, и даже больше. Катя готова была ждать.

В дверь позвонили. Катя выключила воду и пошла открывать. На пороге стояла Марго, немного смущенная и взволнованная.

– Кать…

– Ты проходи, не стой в дверях. Чай будешь?

– Буду. И даже что-нибудь покрепче.

– Что-нибудь покрепче тебе нельзя.

Они прошли в кухню, и Катя нажала на кнопку чайника.

– А хочется, – ответила подруга, опустившись на стул. – Кать…

Катя обернулась. Нерешительная Марго – это что-то новенькое.

– Ты говори, – сказала Катя, ставя на стол кружку.

– В общем, Себастьян пригласил меня на свидание… вечернее…

– Так…

– И надо что-то придумать с Пашкой… – Марго покраснела.

Катя засмеялась:

– Придумаем. Попрошу его помочь мне напечь рождественские блины. Ведь сегодня Рождество.

– А разве рождественские блины бывают?

– Будут, – уверенно ответила Катя. – В общем, часа на три займу.

Марго покраснела еще сильнее, хотя, казалось, сильнее уже некуда. Катя же думала о том, что после операции прошло слишком мало времени, и Марго, наверное, не следует торопиться с личной жизнью. Но вслух высказывать свои опасения она не стала. Эти двое сами разберутся, без третьих лишних.

Запиликал лежавший на столе телефон. Дисплей загорелся, на нем начали одно за другим появляться сообщения. Абонент «Ольга».

«Ты уже выехал из своей деревни?»

«Когда будешь в Москве?»

«Что приготовить на ужин?»

«Могу твою любимую запеченную рыбу».

«Я соскучилась».

Они читали обе. Не хотели. Но так получалось. Позвенев и поблестев включенным экраном, телефон угомонился. А Катя отвернулась – не могла встречаться глазами с Марго.

Все и так ясно.

Иногда разница между счастьем и несчастьем составляет считаные мгновенья.

Ты веришь, а тебе лгут.

– У тебя кто-то есть? Там, в Москве?

– Была женщина. Но сейчас нет… У меня никого нет.

– Ты не переживай, – говорила Катя тихо, наливая в заварочный чайник кипяток. – Пашку я беру на себя. Мы отлично проведем время.

Говорила, а губы дрожали. И руки дрожали. А сердце, казалось, перестало биться.

– Прости.

Катя поставила чайник и быстро пошла в коридор, там натянула сапоги, надела куртку и выбежала из квартиры.

Не помнила, как спустилась по лестнице, вылетела из подъезда и миновала двор.

Она бежала по полю, белому снежному полю, проваливаясь в снег. Бежала к лесу.

Почему так? Почему она верит? Всегда верит? Как самый наивный и глупый человек на земле?

По щекам текли слезы.

Уже ведь обжигалась, уже наревелась ночами в подушку, уже настрадалась. И теперь снова… Сколько можно?

Что приготовить на ужин?

Могу твою любимую запеченную рыбу.

Я соскучилась.

У меня никого нет.

Борис Ильич пожал руку со своим неизменным «мгм», Тамара Ивановна обняла по-матерински. Сказала, что, когда Вадим будет отъезжать, они обязательно выйдут во двор – проводят его, и что были очень рады его приезду.

– Ты же нам родной.

Так и сказала. Осталось только вещи в машину загрузить да с Катей попрощаться.

Вадим поднялся на второй этаж и увидел, что дверь в ее квартиру приоткрыта. Он дверь толкнул и вошел. На кухне сидела Марго, задумчиво пила чай.

– Привет, – поздоровался Вадим. – Как Пашка?

– Отлично, играет дома в компьютер.

– А Катя где?

– Не знаю. – Марго поставила на стол кружку и как-то тяжело посмотрела на Вадима.

Ему стало неуютно под таким взглядом.

– Как не знаешь? Ты же вошла в квартиру, чай пьешь. Это же Катя тебя угостила?

– Она, – подтвердила Марго, а потом указала взглядом на лежавший телефон.

– Ты бы не разбрасывал свои вещи, Вадим. Или сообщения настроил так, чтобы они на экране не высвечивались.

Он внимательно посмотрел на Марго. Та снова подняла кружку и сделала глоток. Вадим взял телефон, включил экран и начал читать.

Черт! Хуже варианта и представить себе невозможно.

– Это не то, что ты думаешь. Это в прошлом, правда.

– Все говорят эту фразу, Вадим. Да и, честно сказать, мне неинтересно, то это или не то. Я, например, незнакомым мужикам рыбу не запекаю. А если кому и запекаю, то потом мозги себе пудрить не позволяю.

– Да ничего я не пудрил!

Хотелось выкинуть телефон в окно. Хотелось позвонить Ольге и накричать на нее, ослицу упрямую, не желавшую принять очевидность. Но больше всего хотелось найти Катю.

– Где Катя?

– Я не знаю, где Катя, Вадим. Она схватила куртку и выбежала как сама не своя. Но она погуляет-погуляет и вернется. А ты уезжай.

До леса Катя так и не дошла, упала в снег на поле. Упала на спину, раскинув руки. Лежала и смотрела на небо. Она всегда мечтала сделать это летом, когда мягкая и душистая трава, и пчелы жужжат, кружа над цветами, и кузнечики стрекочут у самого уха. На снегу долго не пролежишь, холодно, замерзнуть можно. Сейчас и хотелось замерзнуть. И все забыть. Оказалось, что счастье от несчастья отделяют всего лишь считанные секунды.

Только что был самым счастливым – и мир казался огромным и прекрасным, как это рождественское утро с высоким солнечным небом.

А оказалось…

Ничего не будет через два месяца, никто не приедет. Его ждут в Москве.

А это так… съездил на родину, потянуло. Заодно и легкое приключение с доверчивой дурой.

Катя опять поверила. И винить некого, только себя.