Перч Зейтунцян - Люди с разных улиц

— И еще, — продолжает Вачик, не обратив внимания на слова Тиграна, — сегодня я решил поступить в институт, на заочный.

— Что ж, правильно, — соглашается Тигран и шутя добавляет: — Спешишь стать ученым?..

Вот как иногда бывает: первая зарплата заставляет подумать и о многом другом, очень важном и серьезном.

— Зарэ, — подняв кружку, говорит Вачик, — ты должен провозгласить тост. Но учти — ты должен сказать что-нибудь такое, что мы запомним навсегда.

— Давайте лучше выпьем молча. Мне не хочется говорить. Не нужно.

На секунду Тигран и Вачик хмурятся. Но вот уже опять все трое улыбаются.

Им сейчас кажется, что ничего плохого с ними случиться не может, ничто не может их сломить, что весь этот огромный мир со всем, что в нем есть, принадлежит им. Может быть, это потому, что ребята уже выросли и сами не сознают этого? Да и в квартале об этом никто не догадывается.

Но они чувствуют себя гордо, потому что у них есть своя тайна и потому что все вокруг шумят и смеются, а они втроем всегда вместе.

В эти дни Арсен рассеян и хмур. С утра до вечера он слоняется по улицам, домой возвращается совсем поздно. А это означает, что ему что-то мешает спокойно жить. Что-то неотвязно преследует его. И чтобы побороть это неизвестное, Арсен одевается еще неряшливее, затевает драки в соседних кварталах, радуется, когда взрослые на него покрикивают и гонят со своих улиц. Но что не дает ему покоя, он и сам пока не знает. Он чувствует только, что это стало его составной частью, что ему же не избавиться от этого, что неизбежно в один прекрасный день нужно будет во всем этом разобраться.

Он больше не провожает ребят до дому. Почему — это тоже ему не совсем ясно. Может быть, потому, что в этом уже нет необходимости. А может быть, потому, что ему просто не хочется. Ясно только одно: он избегает встречаться с ними.

Из дома он теперь выходит поздно, когда ребята уже разошлись, ушли на работу.

Но вот сегодня воскресенье, все дома. И Арсен торопится уйти из квартала, стараясь остаться незамеченным.

Он видит Нунэ, которая сидит на лестнице своего дома, подперев подбородок рукой.

Проходя мимо, Арсен замедляет шаги, хмурится, начинает ожесточенно хлестать прутом по земле, поднимая пыль: он о чем-то думает. Он подходит к Нунэ, некоторое время стоит молча. Нунэ знает, что когда он в таком настроении, лучше не здороваться с ним, не заговаривать, а просто терпеливо ждать. И Арсен, постояв молча, так ничего и не сказав, идет дальше, злясь на себя за то, что не заговорил с Нунэ. Ведь он должен был сказать ей об очень важном и нужном для нее. Она обязательно должна знать об этом. Наверное, никто никогда не говорил ей ничего более полезного. Он сердито ударяет прутом по земле и, внезапно повернувшись, возвращается, подходит к Нунэ.

— Почему сидишь без дела? — не глядя на нее, спрашивает Арсен.

— Дома нет никакой работы, — отвечает Нунэ.

Арсен хмурится еще больше. Сейчас он уже определенно знает, что должен сказать ей.

Впервые он смотрит ей прямо в глаза.

— При чем тут дом, я не о доме спрашиваю. — Его голос звучит строго, и он злится на себя за то, что опять не может смотреть на Нунэ и сразу все ей сказать. С большим трудом он добавляет: — Почему нигде не работаешь?

Нунэ, до того не менявшая позы, даже привстает от удивления. Арсен уже спокоен. Он теперь убежден, что это действительно очень важно для Нунэ. Нунэ обязательно должна знать об этом.

Из дома выходит Карен, он замечает их. Карен зол на Арсена давно, с того самого вечера. Он подходит к Нунэ и недовольным тоном спрашивает:

— А теперь этот чего хочет от тебя?

В другой раз за такие слова Арсен вздул бы его. Но сейчас он сдерживается и с интересом ждет, что же ответит Нунэ. Словно для него это решит многое.

Нунэ довольна, что нашелся, наконец, повод разъяснить все Карену.

— Он говорит… — Нунэ умолкает. Арсен нетерпеливо хлопает прутом. — Он говорит, что каждый человек должен чем-нибудь заниматься…

Карен усмехается и устремляет на Арсена пренебрежительный взгляд. Арсен же, довольный ответом Нунэ, победоносно улыбается.

— Ты бы лучше занимался своим прутом, — язвит Карен.

Арсен хмурится.

— Уйди отсюда, — угрожающе рычит он.

На этот раз Карен не хочет уступать. В конце концов нужно решить, кто же в квартале авторитетнее.

Ребята и девушки квартала, заметив стоящих вместе Карена и Арсена, сразу догадываются, что тут происходит что-то необычное. Они подходят, окружают их. Карен доволен. Пусть все произойдет у них на глазах.

— Ты не очень-то задавайся своим прутом, — с наигранной спокойной улыбкой замечает Карен. Дрожащими от волнения руками он достает сигареты и закуривает.

— Иди домой, Карен, — просит Нунэ.

Арсен недоволен, что она разговаривает с Кареном таким тоном.

— Ты не вмешивайся, — грубо говорит он. И остается довольным, что Нунэ не обиделась на его слова.

Появляется высокий парень с длинной шеей, который живет в соседнем квартале. С любопытством глядя на происходящее, он затирается в толпу ребят и рад, что на него не обращают внимания, не гонят.

Шум будит и дядю Арама, который сегодня чувствует себя неважно и лежит дома с температурой. Нужно пойти вмешаться. О чем это там говорит Анаит? И почему ребята так возбуждены? Он подходит к окну, чтобы открыть его. Но на подоконнике столько горшков с цветами, что к окну не подступишься. Он торопливо одевается, выбегает из дома. И видит: Карен лежит в пыли, а над ним, взмахивая рукой, Анаит считает:

— …три, четыре, пять…

Вся группа хором подхватывает:

— …шесть, семь, восемь, девять, десять!

Бурные возгласы, в воздух летят кепки.

Карен поднимается с земли и отряхивает с себя пыль. Опустив голову, он уходит в дом.

Наступает молчание. Все ждут, что скажет Арсен. Сейчас это очень важно. Арсен подбирает с земли прут, хлопает им несколько раз, потом говорит недовольным тоном:

— Напрасно левой ударил. Нужно было правой.

Когда дядя Арам подходит к толпе, он со страхом замечает, что из дома вышел Гурген Григорьевич. Как ни старался Карен незаметно пройти в свою комнату, отец обратил внимание на его вид и понял, что произошло. Выходит и Седа, она становится позади мужа.

Дядя Арам пытается отойти в сторону — он хочет быть как можно дальше от Гургена Григорьевича. Но из толпы его замечают, с уважением расступаются и дают ему пройти вперед, полагая, что он этим будет доволен. И дядя Арам вынужден подойти совсем близко к Гургену Григорьевичу.

— Я знаю, во всем виноват он, — говорит сердито Гурген Григорьевич. — Это он повсюду ходит со своим прутом и затевает драки.

Арсен с презрением смотрит на него.