Дарья Истомина - Леди мэр

Старец надевает очки и перечитывает бланк.

— Вот идиотка… Гарантирует по окончании работ российские паспорта, прописку и проживание в Сомове. Господи, что же это она наворотила? Да еще с городской печатью.

— Вот и они считают… Работа кончена? Кончена. А их кинули! И мы их в три шеи… Гляди… Они совсем озверели… Еще подожгут чего внизу… Пожарка припрется…

— Думаешь, и поджечь могут?

— А не пожгут, так в город двинут! В ту же мэрию! За своим… С бумажками этими… Они нам такой шухер с воем на людях устроят! Вот черт… Я «Газель» пригнал… Думал, погружу всех, и как всегда… до Истры… А там на электричку… И с приветом…

— М-да… Дела… Пацанов твоих на территории нету?

— Я всех отшил, а то пойдут трепать.

— Ну что ж, Чугунов, тогда придется тебе самому…

— Что — самому?

— А все самому. Автоматик у тебя где припрятан? Тут где-то? В котельной, да? Там же и глушитель имеется… А?

— Ты что, Фрол Максимыч! Ты что это?!

— А что поделаешь, Чугунов? Я старенький, а ты вон какой! Шварценеггер! Ну небось Голливудов насмотрелся, вот и делай, как у них. Это ж проще пареной репы… Пора тебе жизнь по-настоящему начинать… Что ты все в шестерках?

— Нет, я на такое не пойду.

— Хорошо, Чунечка, я пойду! Только ты рядом с ними ляжешь! Да и мама у тебя есть… Кажется… Есть мама, Чуня?

— Мама? Мама есть.

— Ты же хороший сынок? Ты же не хочешь, чтобы маму обидели?

…А мы там в клубе ни сном ни духом…

Занимаемся черт знает чем. Артур Адамыч уже почти в экстазе, кричит мне в зал со сцены повелительно:

— Лизавета Юрьевна! Ленту… Ленту не забудьте надеть… Все должно быть абсолютно достоверно… По секундам… Такой день! Такой день! А может быть, все-таки? — Он запевает марсельезно: — «Аллон зан фан де ля патри!» Эгалите! Фратернитэ! И барабаны! Барабаны! Лизавета Юрьевна?!

Все.

Он меня достал.

Все они меня достали.

И Гришка заснул.

Я уношу его на руках по проходу. И уже от дверей оборачиваюсь:

— Прости, Адамыч. Все простите. Что-то мне не по себе… Мутно как-то сегодня… Плохо… Увольте…

Я ухожу.

Артур Адамыч бьется в истерике:

— Но я так не могу. Зачем же мы ленту готовили? Гладили? У меня никогда не было такого! Мы не привыкли! Мои такого наворотят… Да еще и при губернаторе… Агриппина Ивановна, мне же просто необходимо, чтобы она лично сделала как надо… Темп! Ритм! Мизансцены!

— Не трепыхайся, Адамыч. Куда идти? Туда и туда? Да ты не боись, я все запомнила. Ну, я за нее, чтобы твои не наколбасили! Тебе мало?

Адамыч оторопело смотрит на Гашу. А та невозмутимо надевает через плечо и оглаживает триколорную ленту. Встрепенувшись, он согласно кивает:

— Ага! Внимание! Репетиция продолжается! Всем приготовиться! — Он включает секундомер. — Свет!

Вспыхивают все софиты, заливая сцену светом.

— Дробь!

Бьют радиобарабаны.

— Знамя города!

Из-за кулис, чеканя шаг, выходит Лыков со знаменем, он параден, в белых перчатках, справа и слева от него в ассистентах его рядовые, естественно тоже в парадной форме, занимают позицию позади пульта и замирают.

— Фанфары!

Звучат радиофанфары.

— Мэр! Вперед!

Гаша начинает свое восхождение на сцену.

— Хор!

Хор и оркестр народных инструментов с усиленным восторгом исполняют «Славься!» Артур Адамыч уже не сдерживает таких же восторженных слез.

…Пьяный, чумазый от сварочной копоти Чуня, положив голову на стол рядом с отстрелянным десантным АКа, спит в слезливой полной отключке. Рядом с его головой — щиток сварщика.

Серафима в яростном ужасе трясет Максимыча, крича шепотом:

— Господи! Ты что натворил, старый дурак?! Кто тебя просил? Зачем? Это же кровь… Кровь…

— Не вопи! Свет я ему вырубил. Они тоже ни хрена не видели, когда оттуда полезли. Он их всех в морозилке посреди туш уложил аккуратненько. Одного рожка на всех хватило. И в топку. Что не сгорело из барахла, в самый низ, в бомбоубежище, спустил. Двери автогеном заварил. Завтра пригонишь миксер с бетоном. Там вентиляция есть сверху… Труба… Зальешь в дырку… Дел-то? Кто туда сунется?

— А дальше что? Что теперь будет?!

— Тихо ты… Ничего особенного уже не будет. Все особенное уже было. Что было, то и будет.

— Ты что? Совсем сдвинулся?! Эта стерва вот-вот отыграет у нас все. Город выиграет! Уже выиграла.

— Это не она его выиграла. Это мы его просрали. Эй, Чунька, отоспался?

— А… это вы… А мне показалось… мне все это как бы снится…

— Шланг возьми, подмой там в холодильнике… Накапало… И в котельную глянь, чтобы и золы не осталося! И золы!..

А я несу спящего теплого Гришку на руках домой, смотрю, как в темном небе сворачивается и разворачивается в медленные завитки этот самый белый дым, и мне еще надо долго прожить и пережить немало, чтобы по-настоящему понять, что это было такое…

Это сейчас я задним умом крепка.

Когда собрала по ниточке, по лоскутку, по словечку и шью мою историю тех дней. Когда мои сомовские спасители и защитнички вытрясли из деда Щеколдина все, что могли, когда свое сказала и Карловна, и наш Чич, отдоилась даже всезнающая Долли, и, как говорится, все собралось «до кучи» и прояснились какие-то абсолютно темные для меня, тогдашней, события. Иногда мне кажется, что я знаю все или почти все. И все-таки о многом я могу только догадываться.

Ну почему Фрола Максимыча Щеколдина понесло в ночь той бойни на могилу дочери — я понимаю. Но зачем он поволок с собой этого дурковатого Чуньку?

Как так вышло, что он прикончил этого недоумка именно там? Его-то и нашли через несколько дней.

Сегодня мне этого никто не скажет. И все-равно я точно знаю — это из-за меня, все из-за меня…

И еще я точно помню, что, возвращаясь из клуба домой, я больше всего опасалась, что Долли никуда не уехала, и ждет меня, и опять станет донимать меня своими вопросиками.

Но ее уже не было.

Все ответики она уже увезла с собой.

И выкладывает их не без удовольствия вместе со своими фото, на которых я в страстном объятии с Лазаревым. Туманскому, конечно.

Кому же еще?

В модном ресторанчике «Савельич», который для олигархов или хотя бы полу.

— Может, не стоит вам это рассматривать, Семен Семеныч? — прихлебывая супервинцо, сочувственно вздыхает Долорес.

— Как раз это — стоит…

— Представляете репортаж! «Лямур на высшем административном уровне… Губернатор пал жертвой чар роковой красавицы… Бывшая бизнес-леди, бывшая Туманская, гипотетическая градоначальница провинциального городка на Волге Лизавета Басаргина отдает свое сердце самому симпатичному губернатору России!»

— Ты считаешь — он симпатичный?

— О-го-го! «Дорогие читательницы! Подруги! Где проведут медовый месяц молодые? На Багамах, на Большом рифе в Австралии?.. Или в его охотничьем домике в России?..»