Дэйв Уорделл - Между жизнью и смертью. История храброго полицейского пса Финна

Никогда мне не приходилось сталкиваться ни с чем подобным тому, что было в то утро: с разных концов света приходили письма со словами поддержки. Было удивительно и в то же время приятно осознавать, что столько людей озабочено состоянием здоровья моего любимого пса и желает ему выздоровления. Если бы жизнь Финна зависела только от того, насколько сильно мы его любим, он был бы самой здоровой собакой на свете.

Джемма встала, как только услышала, что ее мать ходит по дому: я не сомневался, что в ту ночь жена тоже плохо спала. Как обычно, она последовала своему распорядку дня, своим видом показывая, что она позаботится о том, чтобы девочки не были слишком сильно травмированы произошедшим. Это было важно нам обоим. Дети любят Финна так же сильно, как и мы: они вообще любят всех животных, живущих у нас дома. Когда несколько лет назад умер наш обожаемый Макс (наша первая собака), девочки были вне себя от горя. Даже теперь младшая дочь Индия всё еще плачет из-за него. Поэтому в условиях, когда один из нас (я) ожидал худшего, а другой (жена) надеялся на лучшее, было очень важно жить так, будто почти ничего не изменилось.

Нехотя мы занялись обычными делами. Пока я пытался справиться с хаосом в своей комнате наверху, Джемма позвонила своему начальнику и, сообщив, что не сможет сегодня выйти на работу, стала вместе со своей мамой собирать детей в школу. Я в любом случае мог лежать в кровати — после ночных смен в этом не было ничего необычного, — а поскольку по утрам мы никогда не включаем телевизор, можно было быть уверенным, что дети не узнают ничего такого, что мы хотели бы скрыть.

Может показаться, что мы слишком оберегаем детей от влияния всего негативного. Но так как мы с женой работаем в полиции, мы подходим к данному вопросу более серьезно, чем большинство людей: в нерабочее время не упоминаем о событиях, свидетелями которых мы являлись, и о людях, с которыми сталкивались, стараясь оберегать святость дома и делать его тихой гаванью. Мы не хотим, чтобы наши дети невольно подвергались влиянию жестоких вещей, происходящих в нашем обществе, пока они не станут взрослыми и не смогут анализировать это сами. Наши дочки знают только, что папочка и мамочка — а также Финн и, конечно, Жемчужина — ловят плохих людей.

Так как и я, и Джемма работаем посменно, дети достаточно самостоятельны для своего возраста и делают всё, что нужно, без особых капризов. Они также обедают в школе: иногда в период моего дежурства в школьной столовой Джемма сама готовит для них еду.

Меня расстраивало только одно обстоятельство: этот день при всем желании не будет похож на другие. Если дома мы можем оберегать их от нежелательных новостей, то в школе дело обстоит по-другому. Отправив Джейми, которая обычно добирается до места учебы в компании подруг, Джемма вместе с матерью взяли двух младших детей и пошли с ними в школу. Мы живем в маленьком городке, и поэтому новость о Финне была как в выпусках новостей, так и в социальных сетях, а значит, Джемма должна была поговорить с преподавателями, чтобы они не раскрывали детям правду.

Учительница Индии, приехавшая из Стивениджа, уже была в курсе произошедшего. Утирая слезы, жена объяснила женщине, что наша младшая дочь (ей было всего четыре года) думает, будто Финн поранился, наступив на колючки, и учительница пообещала, что сделает всё так, чтобы девочка случайно не узнала правду. Затем Джемма пошла к учительнице Тии, к этому времени слезы ручьями текли у нее по щекам. Она не могла перестать плакать, и когда нужный разговор был окончен, она не знала, сможет ли дойти домой, не разревевшись.

Ровно в 8:30 позвонил Роб. Он не стал тратить время на вопрос «как дела?», за что я был ему очень благодарен.

— Финн жив, ― сказал врач. ― Он ведет себя более активно, чем вчера. Его накормили. Из-под повязки по-прежнему выходят жидкость и воздух, но, к счастью, объем воздуха снижается. Я с определенной долей уверенности могу сказать, что большая часть воздуха из его организма вышла, однако небольшое количество еще осталось. Пес также начал вставать на лапы. Но помните, Дэйв, ― осторожно добавил он, ― прошло еще слишком мало времени и говорить о выздоровлении рано.

Услышав «жив», я мог произнести только: «Когда я могу приехать? Сейчас?»

Но, кажется, это было невозможно. Финн всё еще находился под постоянным медицинским наблюдением, и мне разрешили приехать только во второй половине дня. Эти полдня я просматривал социальные сети. Это помогало справляться со стрессом.

Согласно графику рабочих смен, у нас с Финном сегодня должен был быть выходной день, и именно так всё и получилось. Наша служба тяжела физически, в процессе работы мы получаем синяки и ссадины, сдираем кожу, протискиваясь через узкие проулки и перелезая через заборы. За свою карьеру я несколько раз ломал пальцы на руках и ногах, но для меня, как и для всех людей, которые любят свое дело, чувство удовлетворения от выполненного задания становится своего рода наркотиком и перевешивает всё плохое. Подобно известному боксеру, раз за разом выходящему на ринг, азарт от поимки преступников настолько высок для меня и Финна, что мы выдыхаемся и в свободные дни валяем дурака, ожидая возвращения на работу. Мы хотим выполнить задание лучше, чем в прошлый раз.

Этот день отдыха после ночи погони мы проводим особенно лениво: я встаю поздно, забираю Финна и Жемчужину из их конуры, привожу в дом, мы завтракаем вместе, а затем, когда жена уходит на работу, а дети — в школу, играем в саду перед домом, смотрим всякую ерунду, которую показывают днем по телевизору, а иногда я собираю всех собак вместе для долгой прогулки по сельской местности. Но было одно обстоятельство, остававшееся неизменным: Финн всегда находился рядом со мной. С ним я никогда не нервничал и не чувствовал себя растерянным.

Но сегодня я поднялся уже в то время, когда люди только собираются уходить на работу, а может, и еще раньше. Джемма со своей матерью, ненадолго вернувшиеся в дом, снова ушли, чтобы поговорить с учителем Джейми, и я остался один, с трудом пытаясь отделаться от своих мрачных мыслей.

Во второй половине дня я снова направился в клинику Davies , проехав место, где мы сегодня должны были гулять с Финном: эти слова — «прошло еще слишком мало времени и говорить о выздоровлении рано» — всё крутились у меня в голове. Стоял погожий осенний день, было сухо, и всё вокруг играло яркими красками: деревья только начинали сбрасывать листву, и коричневый цвет полей, где был убран урожай, смешивался с цветом зелени, а также с цветом, напоминавшим ржавчину. Но я едва ли мог заметить это из-за постоянно всплывавших в памяти картин вчерашнего происшествия. Казалось бы, настал новый день, Финн был жив, его состояние даже внушало осторожный оптимизм, но мозг в таких ситуациях работает по своим законам: во время поездки я иногда вспоминал, каким было предыдущее утро, и это помогало мне взбодриться.