Дэйв Уорделл - Между жизнью и смертью. История храброго полицейского пса Финна

К счастью, Роб позвонил с приятными новостями. Ночью Финн хорошо спал, у него был отличный аппетит. Настолько отличный, что больнице пришлось заказывать дополнительные порции курицы. Но по-прежнему не было никакой определенности в том, когда Финн поправится настолько, что сможет вернуться домой. Роб ясно дал мне понять, что осознает, что Финну будет лучше дома у хозяина, но пока в его легких есть трубки, пес может находиться только в больнице и более нигде.

Потом мы с Джеммой поехали осматривать нашего мальчика, и стало понятно, что ему теперь значительно лучше. Хотя Финн и мой товарищ по работе и потому больше времени проводит со мной, жена его тоже любит, а Финн — ее, — они чувствуют особую нежность друг к другу. Это настоящие родительские отношения, как я себе их представляю. Если мне нужно расчесать Финна, что в условиях нашей работы приходится делать довольно часто, пес, только увидев вольер для немецких овчарок, где происходит эта процедура, начинает вести себя очень глупо — берет расческу и убегает. Но стоит мне дать расческу Джемме, как наш мальчик становится тихим и стоит неподвижно, не просто давая ей расчесать его, но еще и получая от этого удовольствие. Я иногда задумываюсь о том, не стоит ли жене начать работать с Финном и в полиции.

Так как в тот вечер у старшей дочери Джейми были занятия по плаванию, Джемма с матерью уехали в Лондон, возложив на меня обязанность накормить и уложить спать Тию и Индию.

Сделав это, я провел некоторое время в саду перед домом вместе с Жемчужиной. Она была совершенно удручена исчезновением лучшего друга, и нужно было отвлечь ее от этого, сказав несколько воодушевляющих слов. Поддержка требовалась и мне. Но ее неоткуда было взять. Вынося мусор, я встретил Кэрол, свою замечательную соседку — ту самую, которая видела, как я приехал в то утро без машины и Финна. Я признался, что был слишком расстроен, чтобы поприветствовать ее («Прости, Кэрол», ― сказал я), но тут же поспешил домой, чтобы остаться наедине со своими ужасными мыслями.

Пока в груди у Финна стояло дренажное оборудование, я всё время думал о нем — это стало чем-то вроде навязчивой идеи. Я постоянно спрашивал себя, работают ли они, что там происходит, и если работают, то каков результат этой работы. И когда утром в субботу мне позвонил Роб и сообщил, что Финну удалили последнюю трубку, я, наконец, смог облегченно вздохнуть. Все-таки это был значимый момент в лечении Финна, теперь в его организме не было никаких посторонних предметов. Еще большей радостью стало то, что болезненные ощущения моего друга уменьшились настолько, что теперь обезболивающие достаточно было просто добавлять в еду.

— А это значит, ― хитрым голосом сказал мне Роб, ― псу больше нет необходимости находиться в больнице.

— То есть вы хотите сказать, что его можно забрать домой? ― спросил я, догадываясь, к чему идет дело.

— Нет, я отчитываюсь вам как администратор о том, что буду делать, ― отреагировал он сразу же, как я кончил задавать вопрос.

Разумеется, следующие несколько часов я крутился как белка в колесе, звонил и отвечал на звонки, но не достиг ровным счетом ничего. К счастью, у моей жены, как всегда, было всё под контролем. Когда мы поехали забирать Финна, оставив детей на свекровь, она подготовила всё к появлению нашего любимца: его миски стояли на своих местах, готовые к тому, чтобы в них положили еду, был составлен список с указанием того, что нужно купить больше курицы и риса, чтобы удовлетворить возросший аппетит нашего мальчика. Мы были на седьмом небе от счастья. После всего, что пережил Финн, он заслуживал только самого лучшего.

По пути в клинику мы с женой пребывали в радостном волнении, что сделало эту поездку одной из самых запоминающихся за все время. Мы знали, что у Финна еще не зажили все раны (Роб очень четко дал это понять), но, по крайней мере, теперь в конце тоннеля забрезжил свет. Полному выздоровлению моего друга мог помочь только переезд в родной дом, где всё было знакомо. Это напомнило нам чувства, с которыми мы возвращались из роддома с каждой из наших только что родившихся дочерей, особенно Джейми, потому что она была первой: смесь невероятной радости и большого чувства ответственности за живое существо. Теперь окончательно исчезло представление о ребенке как о любимой игрушке, которую в случае чего можно отдать людям, знающим толк в воспитании.

Когда мы пришли в хирургическое отделение клиники, там почти никого не было — мы видели лишь одну семью, приехавшую забрать своего домашнего любимца: отца, мать и двух детей. Они сидели, коротая время, пили кофе и смотрели новости на четырех экранах, висевших на стене для того, чтобы люди могли отвлечься от волнений за своих питомцев. В момент нашего прихода был включен телеканал Sky News.

Видя себя с Финном на экране, я всё еще удивлялся тому, как быстро мы стали звездами (я бы хотел подобрать другое слово, но не могу). Но, похоже, это уже не изменить. Моего пса уже показали на нескольких новых телеканалах, а я успел раздать ряд интервью. Также вышло некоторое число публикаций о нас в различных печатных изданиях, а уж про шумиху в социальных сетях и говорить не приходится. Некоторые друзья сказали мне, что теперь каждый раз, заходя в Интернет, они видят либо фотографию Финна, либо мое улыбающееся лицо. Это, конечно, придавало полиции дополнительную популярность, но для нас подобная перемена произошла слишком неожиданно.

Произошедшее не укладывалось у меня в голове. Этому был целый ряд объяснений. Роб настоял, чтобы я поговорил с ним, прежде чем мы заберем Финна.

— Забирая животных, люди часто не слушают советов врачей, ― объяснил врач свою просьбу.

В моем случае это замечание было вполне справедливым: увидев Финна, я бы сразу увез его, не став слушать ни слова, а после донимал бы бесконечными телефонными звонками.

Поэтому мы с Джеммой внимательно прослушали всю информацию о прописанных моему другу лекарствах и о том, что было сделано, какие проблемы обнаружились и на что надо обращать особое внимание в период выздоровления. Когда я слушал про лекарства, был спокоен, но вот рассказ о том, какие ужасные травмы получил Финн и что было предпринято для их лечения, заставил меня вспомнить о том, что я еще не до конца оправился после произошедшего.

Даже несмотря на то что список возможных проявлений болезненного состояния организма, на которые необходимо было обращать внимание, выглядел довольно обескураживающе (там были апатия, рвота, снижение аппетита, изменение поведения и, что заставляло меня больше всего нервничать, кашель), программе восстановления было легко следовать, и она заканчивалась ободряющей запиской, придавшей мне сил. Если процесс выздоровления будет идти теми же темпами, что и прежде, и не возникнет никаких осложнений, то Финн сможет вернуться на службу вскоре после Рождества.