Сергей Михайлов - Фиолетовые ёжики [litres самиздат]

Она смотрела на всех этих безумцев сквозь мутную гладь запотевшего стекла, испещрённого струйками стекающей испарины. На всех этих обречённых бунтарей, обуянных пандемией массового безумия. Промокала салфеткой пот на лице и устало опускалась в кресло.

Почти ни у кого из них на лице не было маски.

«Здесь о вирусе и слыхом не слыхивали. До Москвы далеко, до Китая ещё дальше. На нас, в масках, смотрели как на идиотов. Словом, мы их сняли и запрятали на самое дно чемоданов. Пробудем здесь до конца лета. Авось, к тому времени всё утихнет».

Так писала ей в вацапе старинная подруга, знакомая ещё со времён работы в департаменте. Иногда они перекидывались сообщениями, пересылали друг другу фотки, поздравляли с праздниками. Просто напоминали друг дружке о себе. Так, на всякий случай, чтобы убедиться, что ещё живы, обе.

Когда начался весь этот вирусный беспредел, подруга с семьёй на́скоро собралась и уехала в далёкую деревню, где-то на краю света, к кому-то из мужниной родни.

И вот теперь посылала весточку. Весточка дышала радостью и умиротворением.

А следом прилетело несколько фоток. Семья в полном составе, в разных ракурсах. Она сама, муж, сын, сноха, внуки, какая-то старушка на заднем фоне. Большой дворовый пёс на цепи. Лица у всех счастливые, все улыбаются – даже пёс. Вокруг зелень, солнце, цветущие вишни, белые барашки облаков, синее-синее небо.

Она отложила телефон на диван. Отвечать не стала. Не хотелось. Ей это было неинтересно.

Потому что она одна знала правду.

А правда в том, что вирус уже здесь. Вирус везде. В мире, в воздухе, в еде. В каждом доме, в каждой квартире, в каждом человеке, в каждой клеточке тела. В мыслях, в мозгах. Человеческий мозг уже изъеден этим вездесущим вирусом, словно жуком-древоточцем, отравлен фиолетовым ядом, поражён вселенской чумой. Просто человек этого не замечает. Потому что мутировал.

Она чувствовала это. Чувствовала это в себе . И смирилась.

А потом приходила новая ночь, и новый сон морил её, и вместе с ночью приходили они .

Фиолетовые ёжики.

Они окружают её со всех сторон и приближаются, приближаются, приближаются, медленно сжимают кольцо. В эти мгновения, кажущиеся ей вечностью, вселенский ужас накрывает её всю без остатка, вгрызается в её тело, её разум, по капельке высасывает бессмертную душу. Ей хочется раствориться, исчезнуть, сжаться в точку, сделаться невидимой.

А потом… они оказываются внутри неё. И мир вокруг становится фиолетовым.

Она пробуждается в холодном поту.

Чтобы увидеть, как по полу её комнаты мягко перекатываются они, фиолетовые ёжики.

Милые фиолетовые шарики с иголками.

В комнате полумрак. Окна зашторены. Сквозь щель в шторах пробивается яркое весеннее солнце. Очень душно и сыро. На зеркалах, стеклянных дверцах шкафов испарина, капельки влаги. Тонкие струйки воды стекают с гладких полированных поверхностей. Воздух сильно спёртый, чувствуется отчётливый запах хлорки и плесени.

Женщина неподвижно сидит в кресле. В маске и в перчатках. Взгляд её неподвижен, обращён в одну точку. Седые волосы распущены и давно не чёсаны. Кожа на лице, на открытых участках тела бледно-серая, с желтоватыми пятнами, с зеленоватым отливом. Дышит тяжело, через силу, со свистом, с сильным хрипом. Вот её разбирает страшный кашель. Приступ тянется долго и мучительно. Когда кашель стихает, она берёт со столика стакан воды и подносит к пересохшим губам. Рука сильно дрожит, вода разливается.

Звонит мобильный. Она сомневается: брать или не брать? С трудом подносит его к уху.

Дочь. Мам, как ты там?

Мать. Нормально.

Дочь. Никак не могла до тебя дозвониться. Что у тебя с телефоном?

Мать. Разрядился. Забыла поставить на зарядку.

Дочь. Что у тебя с голосом? У тебя всё в порядке? Тебя плохо слышно.

Мать. Я в маске.

Дочь. В маске? Дома? Ты с ума сошла! Ты ведь дома?

Мать. Да. Я всегда дома. Я никуда не выхожу.

Дочь. Боже! Да как же ты живёшь?

Она начинает кашлять, долго, надсадно, её рвёт, она захлёбывается собственной рвотой.

Дочь. МАМА!!!

В ту же ночь её увезла «скорая». В геронтологический центр, куда свозили всех стариков с подозрением на коронавирус. В отделение реанимации.

После того разговора перепуганная дочь, бросив все дела, примчалась в одинокое жилище матери.

Это было уже не квартира, а именно жилище. Пристанище. Келья монаха-отшельника. Убежище схимника, замаливающего грехи. Бомжатник. Всё что угодно, только не квартира.

Грязь, духота, сырость, страшная вонь. Вонь такая, что слезятся глаза. Едкий запах гнили, лекарств, хлорки, нечистот – всё в одном флаконе. Осколки разбитой посуды на полу, брошенная комком одежда. Следы рвотных масс. И плесень.

Чёрная, густая, махровая, она повсюду. На стенах, в углах, на продуктах, на постельном белье, на грязной посуде, грудой наваленной в мойке.

Мать лежала на полу без сознания. Никто не знает, как давно.

«Скорая» приехала только через сорок минут.

– Слишком много вызовов. Не успеваем, – оправдывался врач.

Он очень торопился покинуть эту квартиру. Миазмы, скопившиеся здесь, проникали даже сквозь его маску.

Два санитара легко снесли её на носилках вниз. Она почти ничего не весила.

Она умерла в больнице на следующий день. Не приходя в сознание.

Дочь Анна тихо плакала в коридоре больничного отделения, размазывая слёзы по щекам.

– Мама!.. Мамочка!.. Что же ты наделала…

Муж успокаивал её как мог, неуклюже поглаживая по спине.

Врач-пульмонолог, констатировавший смерть, терпеливо стоял возле них и теребил в руках медицинское заключение. Взгляд его был отсутствующим, усталым. Слишком часто в последние недели он видит такую удручающую картину. Привык.

Анна немного успокоилась, вытерла платком слёзы. Поднялась.

– Скажите, доктор, она умерла… от вируса?

Врач долго смотрел на неё, потом коротко кивнул.

– Да.

И протянул ей заключение.

Она нашла нужные строчки и прочла:

«Заключение: коронавирусная инфекция, вызванная вирусом COVID-19, вирус идентифицирован (ПЦР от < дата неразборчиво >).

Осложнение: двусторонняя полисегментарная пневмония».

Врач пояснил:

– Такое заключение выписывается, если у пациента была пневмония и положительный ПЦР-тест. Примите мои соболезнования.

Анна с мужем уехали.

А врач вышел во двор, сел на скамейку, закурил.

Он не стал рассказывать дочери, что ПЦР-тест показал отрицательный результат. Не было у неё никакого вируса. Она просто задохнулась. От нехватки воздуха. На фоне скоротечной пневмонии.

Скрыл он и то, что перед самой смертью мать ненадолго пришла в себя. И всё рассказала ему о фиолетовых ёжиках.