Лариса Шкатула - Замуж не напасть [litres самиздат]

– Увлеклась менторством! – честно призналась она. – Издержки замужества, ты уж прости! Не представляешь, какой мне дикий муж попался! Дома ему не сидится. Вечно пытается удрать. Харчами перебирает. На днях пришлось сковородкой отоварить – довёл до белого каления.

– Сковородка была горячая?

– На его счастье успела остыть… А тут ещё мать закапризничала, попробовала даже с постели не вставать. Мол, я должна рядом сидеть и за родной матерью ухаживать! Сказала ей: извини, мама, но у меня на руках двое детей. Один старшенький столько времени отнимает, не приведи Господь! Она ведь, из ревности, что ли, не захотела и двух недель с Иваном посидеть. Мол, она больная… Так что, одна медовая неделя нам лишь и досталась. Хорошо хоть, Эдик с Иваном обращается, как с родным сыном. Представляешь, даже сказки ему на ночь рассказывает!

Евгения обрывает свои воспоминания. Сейчас не время для сантиментов, она крови жаждет! Стремительно проходит по коридору, распахивает дверь кабинета Нади и орёт:

– Бойко! Вы спугнули моего посетителя!

И замирает с раскрытым ртом. Сидящий в кабинете Нади Семён Борисович как раз подписывает подготовленные ею документы и со страхом смотрит на безумного референта.

– Извините!

Будем надеяться, что прораба так легко не спугнёшь!

Сегодня Евгения принимает ещё одного гостя. В своём кабинете. Это уже третья её встреча со следователем, ведущим дело об убийстве заместителя президента "Евростройсервиса". И почему-то каждый раз с другим. Сегодняшний следователь назвал фамилию незнакомую. Значит, опять всё с начала.

Предыдущие двое, беседуя с нею, составляли протокол. Об одном и том же. То ли они эти бумаги теряют, то ли сверяют её показания – нет ли разногласий?

В коридоре опять шумит Надя. Похоже, она всерьёз взялась отваживать посетителей. С тех пор, как она вышла замуж, громкость её разговора существенно возросла, будто она постоянно общалась с глухими или с людьми, которых ей во что бы то ни стало надо перекричать.

Какую женщину испортил Эдуард Тихонович!

– Лопухина, представляешь, говорит она с порога, открыв дверь. Следователь, которого ты ждёшь, мой однокурсник! Уже капитан! Слежка, стрельба, погоня – не жизнь, а сплошной боевик! Писатели только о вас и пишут! Рыцари большой дороги!

– Издеваешься, – добродушно замечает худощавый молодой человек, входя вслед за Надей в кабинет Евгении. – Наше оружие, в основном – скучные разговоры, горы бумаг и старая пишущая машинка…

– В которой западает буква "р" – досказывает Евгения.

– Бог миловал, пока все буквы пропечатываются нормально! – капитан Ерёменко, – представляется он.

Ни костюм, ни цветная рубашка капитана не выдают в нём работника уголовного розыска.

– Лопухина Евгения Андреевна.

– Я вас оставлю, – улыбается Надя, – тайна следствия, и всё такое прочее.

– Погоди, – просит Евгения и обращается к Ерёменко, – разрешите и Надежде поприсутствовать. Если вы опять потеряете протокол или умчитесь на задание, а вместо вас придёт кто-нибудь другой, она сможет дополнить, если я что-нибудь пропущу.

– Мы теряем протоколы?!

Капитан от изумления не может прийти в себя.

– А откуда у вас такие сведения?

– Ведь вы сейчас будете протоколировать наш разговор? – терпеливо разъясняет Евгения – теперь ей понятно, почему у них такая низкая раскрываемость преступлений.

– Я собирался, – неуверенно соглашается он.

– Вот видите, – укоризненно говорит она, – а это будет в третий раз! Об одном и том же! Либо вы теряете протоколы, либо я всему вашему отделу нравлюсь, как женщина!

Надежда прыскает, а Ерёменко смущённо покашливает.

– Я разберусь, – бормочет он, – может, наши пути с ОБЭПом переплелись…

– Ладно, пишите – Лопухина Евгения Андреевна, родилась 25 декабря…

– Минуточку, – останавливает её капитан, – все ваши данные у меня есть, в первый раз к вам приходил практикант, младший лейтенант.

– Чего уж там, пусть практикуется, – снисходит Евгения.

– Давайте начнем с того, как вам удалось подслушать разговор между покойным Суржиковым Петром Васильевичем и неким Рубеном, а также другим неизвестным, предположительно Петром.

В глазах у Нади появляется изумление, и она закусывает губу, чтобы не вырвалось крепкое слово: наверняка и она считала, что у Евгении нет от неё секретов!

– Жаль, что мы сидим у меня в кабинете, а то бы я продемонстрировала наглядно, как сложно управляться с таким монстром!

– С кем?

– Ну, компьютер этот, что стоит в кабинете президента. Черт ногу сломит, разбираясь во всяких там кнопочках и рычажках! А мне как раз нужно было с заместителем переговорить – шефа в фирме не было. Ткнула я в кнопку, под которой бумажка была "П.В." Видимо, думаю, Петр Васильевич. И точно! Только оказалось, я слышу всё, что у него в кабинете говорится, а он меня не слышит. Надо ещё что-то было нажать, но я никак не могла найти, что? А потом там такое началось! Я даже испугалась. Решила вообще выключить – не получается. Тыкала, тыкала, наконец весь компьютер отключила. Иван Иванович потом долго ругался, что техника в руках дикаря – кусок металла. Но ведь я училась совсем на другой модификации.

Похоже, капитан – человек терпеливый. И она бы ещё долго рассказывала про свое волнение, про Ивана Ивановича, но, скосив глаз на Надю, понимает, что заболталась и просто пересказывает дословно, что она услышала.

Следователь некоторое время раздумывает над её рассказом, а потом спрашивает:

– А вам случайно не приходилось знакомиться с человеком по имени Рубен? И если приходилось, то когда?

– Как раз вчера. Думаю, это и был тот самый Рубен. Он сказал, его фамилия Гаспарян.

– Интересно. А о чем он с вами говорил, если не секрет?

– Он говорил насчет стройматериалов. И спрашивал Валентина Дмитриевича.

А про себя Евгения вдруг думает: "Выходит, через нашу фирму они стройматериалы сбывали. То ли ворованные, то ли рекетированные. Капитана это вряд ли интересует, он убийство раскручивает!"

– Почему он пришел именно к вам? – продолжает допытываться Ерёменко.

– Ошибся. Решил, раз я сижу в кабинете шефа – а я там иногда работаю с архивом – значит, решаю большие дела… Может, конечно, он просто так со мной заговорил, и стройматериалы лишь повод?

– Всё может быть, – говорит Ерёменко, давая ей на подпись протокол.

– Я так подробно отвечала на все ваши вопросы, – подписывая, говорит Евгения, – что теперь могу позволить себе кое о чем вас спросить.

– Спрашивайте, – великодушно разрешает следователь.

– А может быть, что не только ваши пути с ОБЭПом переплелись, а и сплелись в один мотив преступления?

– Такое у нас бывает!

Вот и все сведения, которыми капитан Еременко удовлетворил её любопытство.