Лариса Шкатула - Против течения

– Не против.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Хотела мне что-то сказать?

– Просто подумалось: может, нам с тобой развестись?

Вот так, без подготовки, сразу дубиной по башке. Кажется, мои перемены – не все к лучшему. В чём-то я теперь уступаю той Юлиане, которая не стала бы с кондачка резать, семь раз не отмерив!

Иван даже отшатнулся.

– Ты что, с дуба упала? – сказал он грубо и даже, показалось, с ненавистью. – Что плохого я тебе сделал? Взял машину – покататься?

– Нет, при чём здесь машина, – сказала я, и сама испугавшись. – Просто мне показалось…

Вот кто меня тянул за язык? Знала ведь, что ко всякому делу надо готовиться. А тут… Мысленно я как следует себя отхлестала. Если бы и в самом деле хотела развестись, вначале аргументы бы выдвинула. Решила побольнее задеть Ивана, а вызвала только раздражение.

– А что – при чём?

Так и знала, что он не отстанет, будет выяснять до конца. Да и любой на его месте, пожалуй, удивился бы: ведь ничего такой реплики не предвещало. Нет, надо отползти и как следует подумать: чего на самом деле я хочу!

Но в то же время я понимала, вырвалось такое не зря. Вылезло из подсознания, где до сего времени мирно дремало. Обложенное со всех сторон.

– Извини, просто я подумала: какие-то мы с тобой безразличные, что ли. В отношении друг к другу.

– Нет, всё-таки тебе жалко стало машины, и ты из-за такой мелочи вот до чего додумалась!

– Прости, – ещё раз попросила я, – всякая дурь в голову лезет.

– Вот и я о том же!

Только опозорилась. А поговорить серьезно оказалось слаб о ! Побоялась. Страшно стало. Чтобы плыть против течения, надо смелость иметь.

Сегодня я получила права.

И преподнесла моему инструктору бутылку настоящего армянского коньяка. Как же он, бедный, со мной намучился! Но ведь и своего добился. Месяц мы с ним ездили по улицам нашего города, месяц он переживал и нервничал, но основы вождения мне преподал… Конечно, нельзя сказать, вбил, для этого месяца маловато, но сцепление я научилась выжимать в нужный момент, так, что машина у меня больше не глохла. И скорости переключала вовремя.

Но вот что странно: он улыбнулся, принимая от меня презент, и сказал.

– А знаете, Юлиана, такого талантливого ученика у меня давно не было.

– Талантливого… ученика… – я произнесла это почти по слогам. Я ожидала чего угодно, только не похвалы.

– Ну да, у вас врожденное чутье шофера. И машины вас чувствуют.

– Да ладно, у машин, и вдруг чутьё!.. А мне казалось, я вас раздражаю, что у меня ничего не получается…

– Ничего не раздражали. Просто вы так резво с первого раза поехали, что и я поторопился, стал требовать от вас большего, чем может новичок… Без шуток. Будь вы помладше, я бы посоветовал вам идти в гонщицы.

Он подмигнул мне, и махнул рукой.

– До встречи. У меня сейчас занятия. Новую группу набрали.

Будь вы помладше… Именно эту фразу вычленила я из его речи. Звучала она не обидно. И я бы возразила инструктору, что ещё многое могу, но он имел в виду другое. Гонщиками не становятся в сорок с лишним лет. Женщины так уж точно.

Ну и с кем мне отметить свое «полноправие»? Права в сорок три года – это вам не кот начихал! Главное, помладше! Зачем помладше? Я и сама вполне правоспособна. Такой ход мыслей мне понравился. Хотя кто-нибудь из молодых заметил бы: хорохорится тётя! Всё-таки до полного выздоровления – в смысле жить легко и не думать о возрасте – мне ещё далеко. Я всё время самой себе напоминаю, сколько мне лет и хочу доказать, себе же, какая я крутая.

Вот возьму сейчас свою машину, стоящую у нашей многоэтажки, и поеду за город, кататься.

Можно было бы позвонить подруге Илоне, но я вдруг вспомнила, что давно ей не звонила и… звонить не хочется. Надо сказать, с хорошей стороны это меня не характеризовало: взять и забыть свою единственную подругу. Права она получила, вознеслась!

Но той, бывшей Юлиане, нужна была именно такая подруга. Которая всегда была бы рядом, но и толкала под руку, когда Первицкой хотелось вдруг совершить что-нибудь неординарное. Говорила бы: ты что, в нашем возрасте, такое делать недопустимо! Или другое: не смеши людей, водители и так к женщинам за рулем относятся без пиетета, а уж к тем, которые поздно начинают…

При этом она бы стала цитировать какие-то, прочитанные ею в газетах статьи или услышанные по телевизору передачи. А вторым планом легко можно было бы услышать: делать тебе, дуре, нечего!

И ещё. Илоне – я, та, что из прошлого – позволяла откровенно меня унижать. Всё ей прощалось. И разрешалось. Отчего-то я считала, люди так и дружат. И ведь что интересно, Илона не просто указывала мне на недостатки, а тыкала в них носом, снисходительно посмеиваясь. Она считала меня ниже себя, а я воспринимала это само собой разумеющимся.

Илона только и могла, что хватать меня за руки при малейшей попытке что-то в себе улучшить. Вроде, как это было бы пустым занятием. Типа, горбатого могила исправит. Не то, чтобы я ищу виноватых, но вообще…

И вот сейчас мне было совсем не нужно, чтобы меня останавливали. Тем более, каждый мой шаг осуждали.

Ничего не поделаешь, так случилось, что именно теперь кто-то там, наверху, открыл прежде закрытый мешок, и на меня посыпались неприятности, приятности – нет такого слова в современном русском языке, ну, и не надо – и странности. То есть события разного плана. А проще сказать, моя жизнь закрутилась так резко, что я уже стала беспокоиться, как бы пружина не лопнула…

– Вот куда ты намылилась? – сказала бы Илона. – Ты же по темноте даже не ходишь, не то что ездить, а солнце уже у самого горизонта. Не успеешь оглянуться…

В общем, я забежала домой, взяла ключи от машины – благо дома никого не оказалось. Алексей где-то тусовался с приятелями, Иван задерживался на работе… как я думаю, так что уехать куда-нибудь подальше мне, как говорится, сам бог велел.

Я сбежала по лестнице – именно, сбежала, а не спустилась, как обычно, чувствуя в теле странную легкость, которую не ощущала много лет. Вот в чём всё дело: я приготовилась стареть, а потом, в последний момент, передумала. «И рванула в обратную сторону», как поется в песне Бабкиной.

Выезжала я из города по самым глухим улочкам, где было не слишком интенсивное движение, или вообще никакого не было. Меньше всего сейчас хотелось, чтобы меня останавливали гаишники. Я не нарушала правил, ехала не больше сорока километров, но кто знает, что придёт в голову нашим рыцарям дорог. Едет медленно? Значит, что-то не так. И анекдот по случаю вспоминается: а куда это мы крадёмся?

Надо немного прибавить скорость. Если осторожно прижать правой ногой педаль, то стрелка спидометра поползёт вправо, ещё и ещё… Нет, шестидесяти, пожалуй, хватит!