Максим Привезенцев - Дихроя. Дневники тибетских странствий [litres самиздат]

– Уже поздно, – сказал Цыбиков. – Отдохнем до утра, а потом сходим к статуе Чжян-рай-сига.

Жаргал медленно кивнул. Помянутая Гомбожабом статуя Одиннадцатиликого появилась в монастыре интересным образом: предание гласит, что в стародавние времена монахиня Балмо выкрала ее у Манджушри и спрятала в одной из пещер в местности Пабон-ха. Годы спустя, когда в Сэре настоятелем был некий Чжялцань-санбо, к нему явился молодой пастух и сообщил о диковинной находке. По рассказу неожиданного гостя, одна из его коз забрела в пещеру, а он бросил ей вдогонку камень, чтобы выгнать обратно, и вдруг услышал металлический звон. Настороженный, пастух отправился внутрь и там обнаружил статую Чжян-рай-сига, о чем поспешил донести настоятелю монастыря. Чжялцань-санбо взял с собой несколько монахов и лично отправился в пещеру, откуда забрал находку и принес в Сэру. С той поры статуя находится здесь.

«И, разумеется, никто даже не задумывался, как одна несчастная монахиня смогла перенести статую в какую-то там пещеру, – грустно усмехнулся Цыбиков про себя. – Явно же не она сама это делала, явно были другие люди, которые тащили статую на себе, рвали жилы… но им в легенде места не нашлось».

Пока слуга возился с вещами, Гомбожаб предложил радушному хозяину отведать его отвара, и тот охотно согласился.

– Ну как тебе? – спросил гость, когда Октай сделал первый глоток из чашки.

– Превосходно, – сказал монах с вежливой улыбкой.

Цыбиков улыбнулся в ответ и осторожно спросил:

– А не подскажешь, могу ли я где-то в монастыре раздобыть отвар дихрои?

Октай нахмурился.

– Сказать по правде, я нечасто пью ее отвар… – медленно протянул он.

«Нечасто – это уже гораздо интересней, чем никогда!» – тут же оживился Цыбиков.

– Но могу тебе сказать, где живет человек, у которого иногда покупаю мешочек с ее сбором.

«Наконец-то!» – внутренне возликовал Гомбожаб.

Стараясь не показывать собеседнику всей палитры эмоций, востоковед сказал:

– Буду безмерно благодарен.

Октай смерил его взглядом:

– Ты хочешь пойти утром?

– Нет… не знаю… я бы сходил прямо сейчас, если честно, – признался Цыбиков.

– Ну, пойдем тогда наружу, постараюсь объяснить, как попасть к его дому.

Улыбка все-таки расцвела на лице Гомбожаба, подобно цветку дихрои, который он так настойчиво искал последний год.

Вслед за Октаем Цыбиков вышел из дома и остановился на пороге.

– Значит, сейчас пройдешь три дома в эту сторону, – принялся рассказывать хозяин, – потом свернешь направо, еще три дома – и ты увидишь небольшой желтый дом с такой покатой коричневой крышей… это дом Ампила…

Слова Октая Гомбожаб повторял про себя до той поры, пока не остановился у нужного ему здания. Оно и вправду оказалось совсем крохотным.

«Ну что же, остался последний шаг?»

Сглотнув ком, подступивший к горлу, востоковед постучал в коричневую дверь.

Некоторое время ничего не происходило.

«Может, нет дома?» – разочарованно подумал Цыбиков.

Он мялся с ноги на ногу у входа в дом, размышляя, уйти и вернуться завтра или подождать еще немного, когда изнутри наконец послышался звук шагов. В следующий миг дверь все-таки открылась; на пороге стоял молодой парень, стриженный налысо. Взгляд его ничего не выражал. Кажется, незнакомец смотрел не на гостя, а сквозь него.

– Ампил? 21 – на всякий случай уточнил Цыбиков.

– Ну, допустим, – нехотя ответил парень.

– Я ищу дихрою.

– Входи, – пожав плечами, сказал Ампил и скрылся

внутри.

Цыбиков постоял несколько секунд в нерешительности, а потом все-таки переступил через порог.

В доме была всего одна комната; стол на коротких ножках, два мешка на полу для сидения, кровать в одному углу, умывальник в другом, печка в третьем – вот, собственно, и весь интерьер. На печи как раз стоял котелок с кипящим отваром. Аромат разливался по всей комнате. Он чем-то напомнил Цыбикову запах его собственного травяного сбора.

Ампил подошел к котелку, взял большую ложку и начал помешивать отвар.

– Ты просто хочешь выпить чашку? – спросил он, не оборачиваясь.

– А можно? – удивился Цыбиков.

Гостеприимство было в крови у всех тибетских монахов, но Ампил чем-то неуловимо отличался от других богомольцев, встречавшихся Гомбожабу ранее.

– Конечно, – хмыкнул хозяин. – Сейчас налью…

Он наполнил две крохотные кружки и отнес их на столик, после чего уселся на один из мешков. Цыбиков подождал приглашения, не получил его и опустился на второй мешок самовольно. Ампил на это никак не отреагировал – он сделал первый робкий глоток отвара дихрои и на пару мгновений зажмурился от удовольствия.

«Неужели этот отвар и впрямь настолько хорош?»

Цыбиков взял свою чашку, тоже отхлебнул… и замер.

– Превосходно… – пробормотал Ампил, будто прочтя мысли гостя.

– Ничего вкусней в жизни не пробовал, – сказал Цыбиков растерянно.

Прежде он считал свой отвар лучшим напитком на свете. Но дихроя… она раскрывалась, точно бутон цветка, с каждой секундой становясь все ярче. По телу разлилось тепло, и Цыбиков пожалел, что не сидит сейчас на своей кровати – так сильно ему захотелось откинуться назад и лежать, глядя, как пляшут тени на потолке, ни о чем не думая и не переживая.

«А зачем? Кажется, то, что я искал, найдено…»

– Ты откуда? – спросил Ампил.

– Из Бурятии.

– Русский хорошо знаешь?

– Да, вполне.

– Отлично, – сказал Ампил, моментально переходя на русский. – С вами проще. Англичанину, например, если скажешь, что посещал монастырь Сэра, то он, скорее всего, спросит, какого именно сэра этот монастырь.

Ампил усмехнулся, а Гомбожаб захлопал глазами. Он далеко не сразу понял, о чем толкует его новый знакомец. Когда же смысл сказанного открылся востоковеду, он не сдержал широкой улыбки.

– Остроумно, – заметил Цыбиков, одобрительно кивая.

– Иронично, но ты – единственный, кто понял эту шутку, из всех, кому я здесь ее рассказывал, – хмыкнул Ампил. – Мне кажется, тут все настолько серьезные, что упускают самое главное.

– Что же? – заинтересованно выгнул бровь Цыбиков.

– Не знаю. Лень разбираться. Но упускают – это точно, говорю тебе.

«Опять шутит?» – мелькнула в голове востоковеда мысль.

Он продолжал пить отвар и искоса поглядывал на хозяина – а ну как скажет что-то еще? Но Ампил хранил молчание; лишь когда чашки опустели, он спросил:

– Думаю, ты возьмешь себе мешочек?

– Сколько он будет стоить.

– Сто ланов.

Цыбиков с трудом сдержал вздох разочарования. Подобная сумма была не то чтобы неподъемной, но весьма ощутимой для похудевшего кошелька востоковеда.

И тем не менее отвар из дихрои был настолько чудесен, что Гомбожаб с трудом выдавил: